XVII. Аббат
Шрифт:
А вот королева…
Анна так и сидела со скучающе-надменным личиком, однако в ее глазах горел такой огонь, что у меня, простите за мой французский, даже привстал.
Речь понемногу свернула на семейные обязанности: тут я слегка воспрял, так как успел немного изучить вопрос с точки зрения религии и выдал настоящую проповедь.
— Как должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену, любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти
Я строго зыркнул взглядом на королеву:
— Но жена да боится своего мужа!
Король в точности повторил мой взгляд: мол, слышала, что святой человек говорит?
И Анна неожиданно мне подыграла. Поговаривали, что в быту, ее величество в отношениях с мужем не отличалась особой покорностью: не стеснялась перечить и даже повышать голос на помазанника божьего.
А сейчас, она со смиренной мордочкой и слезами на глазах упала на колени и припала к руке мужа.
Луи даже несколько растерялся и глянул на меня: типа, это то, что я вижу?
Я ответил мудрым и всепрощающим кивком.
В общем, получилось просто замечательно. Но итог этой мизансцены несколько меня озадачил.
— Мы желаем назначить вас духовником его величества! — пафосно заявил Луи.
Королева молча поклонилась, соглашаясь с королем.
Вот тут пришло время охренеть мне. Да что за хрень творится! Как не стараюсь вырваться из этого гребаного болота, но оно все больше и больше меня затягивает! Не хочу!
И немедленно постарался отбояриться.
— Ваше желание закон для меня, но, увы, сын мой, дела аббатства делают почти невозможным мое постоянное присутствие при дворе.
Людовик недовольно нахмурился, но Анна положила руку на его ладонь и хмурое выражение на королевской морде быстро разгладилось.
— Его преподобию нет необходимости постоянно присутствовать при дворе, — вкрадчиво заявила королева, — а я могу время от времени совершать паломничество в его обитель. В любом случае, вы всегда вольны при необходимости призвать его к нам…
И это сработало.
Король кивнул, встал и, расхаживая по кабинету, заговорил не терпящим возражений тоном.
— Мы желаем принять вас в кавалеры ордена Святого Михаила! Мы немедленно дадим указание начать подготовку к инициации.
Орден святого Михаила(фр. Ordre de Saint-Michel) — первый во Франции рыцарский орден. Учреждён Людовиком XI в Амбуазском замке в 1469 году в ответ на создание его соперником Филиппом Добрым ордена Золотого руна. Изначально предполагалось, что орден будет состоять из 31 рыцаря, или кавалера. К концу правления Валуа орден потерял былую эксклюзивность, и число его кавалеров стало исчисляться сотнями.
Дальше больше: король пообещал пожертвование моему аббатству в размере двухсот тысяч ливров, а вдобавок возжелал подобрать и предоставить в мое личное пользование владения, правда пока не упомянул: сколько и какие.
В общем, плюшки посыпались ливнем, что не могло не радовать. Но, черт побери, мой образ сурового и аскетичного аббата, как назло, предполагал категоричный отказ от всех мирских радостей.
Я и попытался отказываться, но наткнулся на неожиданно резкую и суровый отповедь от королевской четы.
— Ваша скромность известна, ваше преподобие… — недовольно нахмурился король. — Но мы находим ее чрезмерной.
— Ее величество имеет право награждать по своему усмотрению кого пожелает и когда пожелает, — отчеканила Анна в тон мужу.
Луи с благодарность посмотрел на жену и кивнул.
Пришлось заткнуться.
А потом королевская чета в моем сопровождении вышла к придворным.
Ослепительный свет свечей, блеск драгоценностей и густой аромат парфюмерии, густо разбавленный смрадом пота и нечистот. Три тысячи распутных монашек — в зале пахло словно в дешевом борделе.
Гулкий ропот мгновенно стих, наступила мертвая тишина.
Король обвел угрюмым взглядом своих придворных и скучным тоном отчеканил:
— Мы желаем представить вам нашего духовника аббата Антуана де Бриенна…
У меня сразу закружилась голова, а от завистливых взглядов и приторно любезных рож даже начало тошнить.
Особенно запомнилась наполненная незамутненной ненавистью морда королевского фаворита Клода де Сен-Симона. В отличие от остальных, этот даже не скрывал своей злости.
К счастью, король сразу ушел и жестом приказал идти мне за собой.
Уже в своем кабинете он сухо сообщил:
— Возвращайтесь пока к себе, ваше преподобие. Но знайте, я буду всегда рад видеть вас…
Приветливость и почтительность полностью исчезли из голоса короля. Чувствовалось, что он никого не хочет видеть.
Впрочем, мое желание полностью совпало с королевским. Я отдал бы многое, чтобы как можно скорей сбежать из этого позолоченного хлева, набитого расфуфыренными баранами.
На этом аудиенция закончилась.
Я облегченно вздохнул и припустил прочь.
Уже на выходе из дворца меня перехватил какой-то королевский чиновник и заверил, что пожертвование его величества с самое ближайшее время будет доставлено в аббатство.
А дальше я опять попал в руки отца Жозефа.
На его молчаливый вопрос последовал сухой ответ:
— Возможно меня представят к кавалерству ордена Святого Михаила, возможно король сделает щедрое пожертвование аббатству Руаямон и возможно мне подарят пару сеньорий. Королевская чета находится в согласии, задержанием заговорщиков его величество не интересовался, но гневался, когда узнал, что я участвовал в подавлении смуты. И да, прошу прошения, упустил: меня уже назначили личным духовником королевской семьи, при этом от сана аббата почему-то не отстранили. И самое последнее: моя верность вам ничуть не поколебалась. Сии возможные и явные милости меня больше тяготят, чем радуют.