XX век флота. Трагедия фатальных ошибок
Шрифт:
Хотя основная борьба с подводными лодками происходила в Атлантике, несколько слов следует сказать о событиях в Средиземном море. 8 из 12 самых результативных немецких подводных асов воевали именно там, хотя три четверти транспортов союзников погибли все-таки в Атлантическом океане. Немцы перевезли по железной дороге в австрийский порт Пола несколько малых лодок типов UB и UC, а также отправили туда через Гибралтарский пролив более крупные лодки.
Но и здесь произошло несколько скандалов, связанных с потоплением пассажирских лайнеров. А в марте 1916 года немецкая предусмотрительность сыграла против немцев. Подводный заградитель UC-12 попытался поставить мины перед итальянским портом Таранто, но подорвался на своих же минах. Итальянские водолазы без труда выяснили национальную принадлежность лодки. Оказалось, что немцы минируют порты собственного союзника,
И все-таки воевать на Средиземном море было относительно легко и приятно. Систему конвоев здесь ввели позднее, чем в Атлантике, и она никогда не была по-настоящему эффективной. Причиной тому стало упрямство французов, которые наотрез отказались от единого командования морскими силами на театре, настояв взамен на неких абстрактных «зонах ответственности», которые впору было называть зонами безответственности. К тому же они в своей зоне так и не сумели организовать конвои, что привело к самым страшным трагедиям. Например, 26 февраля 1918 года подводной лодкой U-35 был потоплен французский лайнер «Прованс», перевозивший почти 2000 солдат, он затонул так быстро, что погибло более 1000 человек. Кстати, в свое время именно «Прованс» первым принял сигнал бедствия «Титаника», такое странное и зловещее совпадение. И это был не единичный случай.
Так каковы оказались итоги войны на море в период с 1914 по 1918 год? Немцы попытались вести три разные войны: крейсерскую, классическую и подводную – и проиграли все три. Главным было то, что каждая из этих войн велась вне всякой связи с двумя другими. Но справедливости ради надо признать, что классическую морскую войну проиграли и союзники. Впрочем, морская блокада, организованная Англией, принесла свои плоды, но действовала она так медленно, что в какой-то момент адмирал Битти с сомнением произнес: «Непонятно, мы раньше задушим Германию или она нас».
Итак, линейное наращивание численности флотов завело морскую войну в тупик, теория Мэхена не сработала в конкретной обстановке, и десятки дредноутов, супердредноутов и линейных крейсеров оказались практически бесполезными. Здесь как нельзя более точно подходит определение, данное Фридрихом Энгельсом: «Гонка вооружений походит на то, что нация выкидывает часть своего совокупного продукта в море». И действительно, выкинули в море, причем без особой пользы.
И никаких уроков
Первую мировую войну политики помпезно назвали «Войной ради окончания всех войн», однако адмиралы явно думали иначе. Еще не успели отгреметь последние залпы, как они начали готовиться к следующей войне, на стапелях начали расти корпуса новых линкоров, на фоне которых даже некогда грозные корабли типа «Куин Элизабет» казались просто щуплыми подростками.
Однако господа адмиралы проявили просто младенческую наивность в отношении такой пошлой науки, как экономика. Они искренне верили, что стоит им заявить: «Нужны еще 10 линкоров», как тут же по щучьему велению, по адмиральскому хотению из ниоткуда появятся эти самые 10 линкоров. Думать о том, на какие деньги страна будет содержать этот флот, они не считали нужным. А ведь уже к середине 1917 года в составе Королевского Флота числились 42 линкора и линейных крейсера, 31 броненосец, 88 крейсеров, 339 эсминцев, 131 подводная лодка. Одно только содержание этой великой армады могло привести Великобританию к финансовому краху. Если во время войны этому еще было какое-то оправдание, хотя уже тогда из соображений экономии на слом начали отправлять старые корабли, то в мирное время это было просто невозможно. Поэтому, когда в 1921 году американские власти предложили созвать в Вашингтоне конференцию «по ограничению морских вооружений и тихоокеанским вопросам», политики и адмиралы встретили это известие с разным настроением: первые – с облегчением, вторые – с опаской.
Особо удивляться этому не приходится, американцы всегда умели считать деньги, и, хотя Соединенные Штаты вышли из войны мировым кредитором, было решено, что проще добиться своих целей путем переговоров, а не бессмысленной гонки вооружений. Почему бессмысленной? Попытайтесь повнимательней проанализировать сложившуюся в результате войны военно-политическую ситуацию. После уничтожения германского флота в мире осталось ровно два флота, которые могли претендовать на звание самого сильного: английский и американский. Формально американцы находились в более выгодном положении, так как строили
Конечно, существовала еще Япония с ее болезненной манией величия, выразившейся в принятии программы 8–8, согласно которой планировалось построить 8 новых линкоров и 8 линейных крейсеров. Но насколько серьезными были эти претензии? Для реализации этой программы японским адмиралам наверняка пришлось бы снять последние штаны с последнего крестьянина, но даже это не давало полной гарантии успеха. Поэтому опасения за свои тихоокеанские владения не могли особо волновать американцев, тем более что этих владений, собственно, и не было. Филиппины являлись формально независимой страной, где американские интересы были минимальными, а бананово-лимонные Гавайи пока еще не превратились в курортный рай и были знамениты разве что лепрозорием на Молокаи. Недаром американцев очень интересовала проблема экономического освоения китайского рынка и весьма слабо все остальные вопросы. Вот на таком фундаменте Соединенные Штаты и начали строить систему ограничения морских вооружений.
Разгоревшиеся в Вашингтоне споры по своей ожесточенности напоминали настоящие морские сражения, но при этом совершенно бессмысленные. Примерно столь же содержательными были средневековые диспуты на тему «Сколько чертей поместится на острие иглы». Упрямство английской делегации и выспренние фразы адмирала Битти насчет того, что Британия готова потратить последнюю гинею, смотрелись как дешевая театральная постановка. Не забудьте, это была конференция стран-победителей, так кто из них и с кем собирался воевать, если они столь ожесточенно обсуждали проблемы морских вооружений? Неужели Франция опасалась, что Великобритания снова объявит ей войну и перережет атлантические коммуникации? Нет, это был настоящий театр абсурда, который, как ни странно, завершился достаточно разумным компромиссом, вероятно потому, что последнее слово все-таки принадлежало политикам, а не адмиралам.
Было достигнуто соглашение об ограничении численности флотов, что позволило всем странам с чистой совестью избавиться от потерявших всякую боевую ценность устаревших кораблей. Одновременно был подписан протокол о правилах действий подводных лодок, требовавший строгого соблюдения пунктов призового права. Это фактически лишало подводную лодку всех ее преимуществ, но в воздухе повисал вопрос: а что делать, если торговое судно, которое она попытается остановить и досмотреть, будет вооружено? Однако на какое-то время англичане избавились от кошмара неограниченной подводной войны.
Итак, 6 февраля 1922 года был подписан текст знаменитого Вашингтонского договора, который в первую очередь ограничил число линейных кораблей в составе флотов крупнейших мировых держав. Ведь, как мы говорили, атака адмирала Битти против германского флота в Яде не состоялась, поэтому линкор еще на четверть века сохранил за собой титул владыки морей. Были наложены ограничения и на другие классы кораблей, в частности на только что появившиеся тяжелые крейсера. Англичане начали строить своих знаменитых «елизаветинцев» из страха перед появлением неких ужасных германских рейдеров в тот самый момент, когда Германия уже стояла на коленях и речь шла лишь о точной дате капитуляции. Для англичан наличие таких кораблей считалось важнейшим фактором безопасности, но другие страны явно увидели в них новое воплощение броненосных крейсеров и строили их как таковые, разве что Франция сначала тоже занялась строительством защитников торговли.