Я - богиня на измене
Шрифт:
— Ну да, инфаркт — мое второе имя, — согласилась я, глядя на золотые волосы и понимая, что он мне кого-то сильно напоминает. Ланцелота!
— Остроумие и ум — редкие нынче качества для женщины, которые я ценю превыше всего, — согласился Мерлин, а я смотрела на него, пытаясь понять, где здесь салон красоты, который способен из старого сморчка сделать писаного красавца.
— Но я другому отдана и буду век ему верна, — на всякий случай озвучила я грустные перспективы своей жизни.
— Ах, и забыл. Артур! Ну конечно же… Ты ведь не любишь его, Гвиневра.
— Но ведь вы верой и правдой служите Артуру? — наивно поинтересовалась я, брякнув первое попавшееся на ум, чтобы пока он говорит, попытаться прикинуть расклад сил.
— Я? Артуру? Не смешите! — заметил Мерлин, а я смотрела на золотистые локоны, которые красивыми кольцами падали на белую рубаху. — Это кто кому еще служит. Мерлин никогда не служил королям. Короли служат Мерлину. Дитя мое, Артур не любит тебя. И никогда не любил. Его влечение к тебе навеяно моими чарами. Артур всю жизнь любил только одну женщину — богиню судьбы Андрасту. Он не просто поклонялся ей! Артур готов был убить за нее любого… А я обернул его любовь в ненависть, потому что мне нужен Грааль.
Его рука скользнула по моим волосам, а на губах Мерлина появилась странная улыбка.
— Законы природы нерушимы, и лишь Грааль способен нарушить их… — задумчиво и как-то ласково произнес чародей. — Придет время и твои волосы станут седыми. Лицо покроется безобразными морщинами, глаза, в которых был блеск жизни, станут тусклыми и однажды закроются навсегда…От былой красоты, пленяющей сердца, останется лишь воспоминание… Отголосок в балладах и сказках… Дитя мое, ты же хочешь сохранить свою красоту навсегда?
— А кто ж не хочет? — насмешливо спросила я, чувствуя, как подо мной шевелятся невидимые ежики.
— Пусть молодость и красота — всего лишь иллюзия, услаждающая взоры и сердце, но почему бы не сделать ее вечной? Дитя мое, ты никогда не знала настоящего Артура, поэтому ты не можешь любить его. Чары, дитя мое, способны на многое! Я мастер иллюзий. Я создал нового, удобного мне короля, лишенного воли даже любить ту, которую любил всем сердцем, — улыбнулся Мерлин, пока я пыталась взять себя в руки. — Знания — это сила! И я готов учить тебя, моя девочка, читать и писать…
Меня еще букварем не соблазняли! «А!» — стонал букварь, показывая позу номер один. «Б!» — орал медведь из кустов девушке с низкой социальной ответственностью. «В!» — радовался счастливый мужик, чувствуя, что на улице — мороз, но хотя бы какая-то часть его тела в тепле. «Г!» — а это уже Мерлин.
— Для столь юной девы, умение читать и писать — это важный шаг в жизни! — пояснил Мерлин, а я уже представила его лицо, когда он узнает о том, что я не просто умею читать и писать, а, вероятнее всего, делаю это лучше, чем Мерлин.
— А я умею читать и писать. Мой отец Лодегранс настоял на том, чтобы будущая королева была не просто грамотной, но и шибко грамотной, — улыбнулась я, давая понять, что прошли те времена, когда меня можно было очаровать букварем. Было предчувствие, что в «прописи» скоро поменяется ударение, а вместе с ним и тема разговора.
— Значит, я научу тебя магии! — улыбнулся добрый волшебник Мерлин. И тут же в его голосе послышалась насмешка. — Тебя же не учили магии, дитя мое?
— Я знаю одно заклинание! Пошел ты в пень! — выдала я, с тревогой глядя на «доброго учителя». — И оно меня никогда не подводило!
— Воистину ты достойна стать спутницей великого чародея Мерлина! — рассмеялся он, а я понимала, что улыбка тоже очень похожа. А уж не родственники они по прямой восходящей линии? — О, нет, Гвиневра, ни один мужчина не достоин тебя, поэтому я предлагаю тебе остаться здесь…
— Здесь, это где? — мрачно поинтересовалась я, чувствуя себя привередливым покупателем недвижимости.
— О, моя дорогая! Это лес Броселианд! Он окружает озеро со всех сторон! Древний сказочный и опасный лес, который испокон веков пропитан магией, — усмехнулся Мерлин, погладив меня по щеке. Я принюхалась, чувствуя специфический старческий запах, который никак не клеился с образом прекрасного принца.
— Это иллюзия? — спросила я, глядя в его глаза и чувствуя, что лицо Мерлина поплыло, но потом снова вернулось на прежнее место.
— А ты на редкость наблюдательна, — произнес Мерлин, пытаясь удержать лицо. — Вся жизнь, дитя мое, это — иллюзия. И лишь тот, кто познал магию иллюзии умеет повелевать самой жизнью… Я могу сделать тебя еще краше, а могу отобрать красоту… И мне нужен Грааль, который подарит мне настоящую молодость и бессмертие… Моя Гвиневра, я поделюсь с тобой силой Грааля...
Видимо, самая красивая часть моего тела — это уши. Они очень нравятся доброму волшебнику и некоторым прекрасным рыцарям.
— Это было бы замечательно, — улыбнулась я, понимая, что сражаться с Мерлином я не смогу. У меня нет волшебной силы, способной его победить. И даже волшебный стул — очень мощный артефакт, — не обеспечит мне медаль за первое место. «Мужик в туалет добегает редко! Видимо, зря я его табуреткой!», — мысленно всхлипнула я, держась из последних сил. Это был тот самый случай, когда легкая степень идиотизма обеспечивает средневековой красавице долгую и счастливую жизнь.
— Ну и славно, — заметил Мерлин с усмешкой, а я понимала, что носовые рецепторы не обманешь. Где—то на кладбище проходил круглый стол червяков, а на повестке дня был один единственный вопрос: «Где Мерлин?».
Чародей растворился в воздухе, а я осмотрела роскошные покои. Огромная кровать из хрусталя, хрустальный столик с обилием деликатесов, от которых желудок протяжно заныл, хрустальные вазы с цветами, хрустальное трюмо с кучей заколок и драгоценностей и даже хрустальный горшочек под кроватью — все это сверкало волшебством. Не знаю, как принц, но я бы с удовольствием примерила бы хрустальный горшочек на чью-то седую голову.