Я - богиня на измене
Шрифт:
— И так далее, и тому подобное, — с усмешкой заметил Мордред, но тут же его голос стал серьезным. — Дорогу, Артур. Я не хочу убивать тебя.
— Что значит «не хочу убивать»! — рассвирепел Артур, бросаясь с мечом на нас. — Я сам прикончу этих двоих. Я еще помню, что такое благородство!
— А потом скажут, что двое на одного — это нечестно! — согласился Мордред, краем глаза обводя мечников. Артур ударил, что есть силы, два меча лязгнули друг об друга и заскрежетали. Эскалибур засветился, а меч Мордреда сломался пополам. Я так и не поняла, что произошло, о Артур заорал, а неподалеку раздался клекот хищной птицы. Черная
— Не оборачивайся, — послышался глухой голос с придыханием. — Смотри вперед. Жить буду.
Скорость стала такой, что я вжала голову в плечи, чувствуя тяжелое дыхание. Пейжал мелькали с такой скоростью, что я едва успевала рассмотреть, как вдруг на горизонте показался замок из черного камня, окруженный такой стеной, что были видны лишь башни.
— Свои, — закричал Мордред, а я увидела, как на зубцах крепости стоит целый гарнизон, прицеливаясь в нас из лука. Луки опустились, а ворота стали со скрежетом открываться.
Стоило нам въехать во двор, как кто-то схватил поводья хрипящего коня, а меня сняли и поставили на каменные плиты. Черные плащи окружали нас, а меня вели в замок, не давая обернуться.
— Добро пожаловать, — послышался за спиной уставший голос, пока я порывалась посмотреть. — Моя королева.
Коридоры были не такими уж и мрачными, как показалось на первый взгляд. Все внутренние помещения были отделаны гладким, черным и прохладным мрамором.
— Римский стиль, — заметила служанка, опустив глаза. — Это — замок леди Морганы. Леди Моргана любила римский стиль и носила тогу…
— Отведи меня к хозяину, — взмолилась я, чувствуя, как сердце разрывается от мысли, что его ранили. — Я прошу тебя…
— А вот здесь — ваши покои, — вздохнула служанка, подзывая стражу. — Хозяин распорядился подготовить ее для вас. Меня осторожно ввели в огромную мраморную комнату.
— Мы защитим вас, — произнес седой мужик с драконом на гербе. — Рана хозяина не смертельна. Он распорядился, чтобы вы ее пока не видели… Не переживайте, богиня. Мы сможем вас защитить во имя Андрасты.
Я недоверчиво вошла в комнату, ступая грязными ногами по грязному полу, который приятно холодил и успокаивал слегка обожжённые ступни. Прямо по среди комнаты была роскошная купальня, наполненная водой, а на полукруглом деревянном кресле лежала складками алая ткань.
— Все хорошо, богиня, — утешила меня служанка, а я смотрела на белоснежную статую женщины, сидящую напротив мраморного медведя. На руках у нее было что-то похожее на корзинку, из которой виднелись фрукты и цветы. — В этом замке вы в безопасности.
Я бросилась к двери, требуя пустить меня.
— Богиня! — закричали мне, а я уже мчалась по мраморному полу пытаясь сориентироваться, куда бежать. Мне навстречу попалась служанка, несущая окровавленные тряпки в глиняной миске. Роскошная дверь дальней комнаты была приоткрыта, а я влетела туда, замерев на пороге. В полумраке на роскошной кровати лежал Мордред. А лицо его было прикрыто окровавленной тряпкой. Я присела на кровать, чувствуя, как поверх моей руки ложится его теплая рука.
— И смерти нет прекрасней, чем заслонить собой любимую, — послышался голос, а я почувствовала, как меня привлекают к себе. Я вздрогнула, чувствуя, как сердце бьется с бешеной скоростью, а в душе назревала паника. — Шучу. Рана не смертельна.
Я смотрела на алый росчерк, пропитавший тряпку, и боялась ее приподнять. Кровь все еще текла, а я осторожно убрала тряпку, видя тонкий росчерк идущий через лоб, основание носа и щеку и выдыхая с облегчением. Служаанка молча поставила миску с водой, а я посмотрела на выступившую кровь, черные ресницы, прикрывшие глаза, на мокрые черные волосы, разметавшиеся по подушке.
— Красавцем уже не буду, надо думать, — его губы шелохнулись, а уголок рта дрогнул в усмешке. Я поменяла тряпку, склоняясь к приоткрытым губам, раздвигая их нежным, чувственным поцелуем. Сердце гулко стучало в груди, а я пальцами, едва касаясь, гладила уцелевшую щеку. Кровь останавливалась, а я снова и снова целовала приоткрытые губы, чувствуя, как по моей спине нежно ведет рука.
— Он был привязан к тебе. Теперь привязан к дереву, — усмехнулся Мордред, пока я склонилась над ним, с нежностью целуя в уцелевшую щеку, а меня взяли за талию и привлекли к себе, сладко отвечая на поцелуй. — Надо было отвязать Ланцелота… А то представь себе голодных волков, с интересом пришедших послушать, кто там мычит с портянкой в рту.
Я устало вздохнула, забывая про боль ожогов и бережно стирая кровь с его шеи. Белоснежная рубашка с завязками на груди пропиталась кровью и прилипла к широкой груди. В глазах стояли слезы, а я осторожно стала проверять, единственное ли это ранение. Я ощупывала его грудь, руки, глядя на кровавые пятна и впиваясь пальцами в грубоватую ткань. Огромная лапища знакомым до боли жестом пригребла меня к себе поближе и положила сверху, приоткрывая губы для поцелуя
— Там, как видишь, я тоже не ранен, — усмехнулся Мордред, прижимая мои бедра к себе.
— Мог бы и шлем надеть, — всхлипнула я, чувствуя, как лихорадочно забилось в груди чужое сердце.
— Ты когда-нибудь пыталась надеть котелок и ударить по нему железякой? Когда я впервые получил по шлему, я еще дня три чувствовал себя мальчиком —колокольчиком, — возмутился Мордред. — У нас сэр Кей любит шлемы. Посмотри на него и поймешь, что это очень вредная привычка…
Я вздохнула, чувствуя знакомый медвеже-сгребательный жест, столь полюбившийся мне еще со времен Камелота. Видимо, это у них семейное. Меня привлекли к себе, чтобы поцеловать, а потом крикнули служанку.
— Отведите ее в покои. Предупреждаю сразу, если ей что-то не понравится, я церемониться не буду. Одна петля виселицы недавно опустела. Это я вам тонко намекаю, — выдохнул Мордред. — Гвиневра имеет право отдавать вам приказы, и любого, кто посмеет ослушаться или перечить, будут иметь большие неприятности.
Я чувствовала, как меня прижали к себе, страстно отвечая на мой поцелуй, а мне так не хотелось уходить. Я млела от поцелуя, упивалась им, чувствуя, как он смеется.
— Я не Артур, — с придыханием прошептал Мордред, прижимая мои бедра к своим. — Все! Не мешай мне умирать…