Я буду счастливой

Аверина Екатерина

— Почти. — ответил ему. — тут ждите, я позову! — отдал распоряжение Стасу и его амбалам, и зашел в святая святых.

Проверил все, что было подготовлено для операции. Переговорил с ассистентом и анестезиологом о деталях и молчании, что входит обязательным пунктом в контракт каждого сотрудника клиники. Все, что происходит в стенах клиник, остается тут. За нарушение этого пункта сотрудникам грозят крайне неприятные санкции.

— Заводите. — Кира завели в просторное холодное помещение. Он огляделся по сторонам. В глазах блеснула паника. — Прошу. — указал ему на операционный стол, но он, естественно, остался стоять на месте. — Стас,

помоги, будь другом.

Его подхватили с двух сторон и усадили на стол.

— Советую не дергаться. Не туда вколют анестезию, будет крайне херово!

Макаров замер. Только частое дыхание выдавало степень его страха. Это был именно страх. Он хорошо ощущался в пространстве.

Эпидуральная анестезия — замечательная вещь. Я хочу, чтобы он осознавал, что я с ним буду делать. Парни уложили его на стол и покинули стерильное помещение. Занавесочку перед мордой повесил, чтобы сознание от увиденного не потерял. Так будет не интересно.

— Что ты задумал, Кравцов?! — наконец прорезался голос.

— Ничего особенного. Я просто сделаю так, что род Макаровых прервется на тебе. Нехуй плодить сволочей!

— Не смей! — паника. Пульс участился, давление подпрыгнуло.

— Макаров, ты хочешь сдохнуть на этом столе? — поинтересовался совершенно спокойно и приступил к операции.

В операционной раздался крик отчаяния, но его никто не услышит. Вторая операционная находится в удалении и сюда редко кто заходит без необходимости.

Через час я закончил.

— А ты жесток, Сан Саныч. — прокомментировал результат моей работы ассистент.

— Поверь, кастрация в его случае — это акт гуманизма. — хмыкнул я. — Увозите. — и Кирилла забрали в палату реанимации. Уже завтра его переведут в обычную, а через 10 дней он отправится к папочке жаловаться на жизнь.

Уже собрался ехать домой, как вспомнил, что в кабинете всегда есть пара чистых рубашек. С моей профессией никак без такого запаса. Переоделся и двинулся домой. НАКОНЕЦ ДОМОЙ!

Глава 33. Алекс

Время позднее, не стал звонить. Открыл дверь своими ключами и тихо вошел в квартиру. Бросил ключи на тумбочку, они громко звякнули. Тихо зайти не вышло. Вздохнул, поражаясь собственной глупости… или усталости… День был тяжелый. Разулся, зашел в гостиную и застыл. Я так отвык, что меня дома кто-то ждет, что тут вообще есть кто-то кроме меня, что картина перед глазами стала приятным шоком.

Тихо работает телевизор, показывая какую-то ночную передачу, которую никто не смотрит. В гостиной горят только настенные светильники, заливая ее приглушенным теплым светом. Мира, рассыпав длинные светлые локоны по подушке, свернулась, подтянув колени к животу, и сладко спит, прижимая к себе посапывающую Алиску. Сердце сжалось от умиления и тихого счастья.

Нашел пульт на столике рядом с диваном и выключил телевизор. Аккуратно убрал руку Миры с дочери, взял малышку на руки. Она начала просыпаться, заворочалась в пеленках и закряхтела.

— Тшшш… Тише, моя девочка. Спи. У папы большие планы на эту ночь. — улыбнулся и поцеловал ее в лобик. Алиса, будто поняв, что я от нее хочу, закрыла глазки и снова сладко засопела. Не сдержал улыбки. Я стал часто улыбаться в последнее время. Отвык.

Уложив дочку в детской, вернулся вниз, налил стакан воды, облокотился на барную стойку локтями и просто смотрю, как она спит. Такая красивая, нежная, совсем маленькая и хрупкая. Но такая сильная. Невероятно сильная! Я стою, мысленно восхищаюсь и завидую сам себе. Дебильная счастливая улыбка не сходит с довольной рожи. Капец!

Тихо подхожу к кровати. Аккуратно, чтобы не разбудить раньше времени, поднимаю на руки и несу в спальню. Опускаю на кровать. Она перевернулась на спину, сладко потянулась, раскинула руки в стороны и продолжает сладко спать. А у меня такой стояк, что сносит крышу. Опустился на кровать, нависая сверху и запустил руку под простую светлую футболку, касаясь кожи. Провел невесомо пальцами от груди до бедра. Она тихо застонала и открыла сонные глаза. Куча барьеров в голове, чтобы сейчас не сорваться, чтобы не напугать и не сделать больно. Но она такая податливая, такая теплая и родная… Вся моя. К черту барьеры! Все к черту! Ворвался в ее рот голодным поцелуем. Мира обхватила меня за шею и прижалась всем телом сметая последние остатки разума.

— Я так соскучилась — выдохнула она.

Я порвал эту чертову футболку! Обхватил губами торчащий розовый сосок, коснулся горячим языком. Она снова выгнулась. Чуть оттянул и прикусил зубами. Застонала. Мне стоит огромного труда удерживать себя от того, чтобы не ворваться в нее прямо сейчас. Прокладываю дорожку из поцелуев ниже, по животу… еще ниже… Она вздрагивает, но сама зарылась пальцами в волосы и направляет ниже… Да, детка! Снова чуть прикусываю нежную кожу у самой кромки домашний штанов. Она подается на встречу требуя продолжения. Да я только за, малышка!

Наша одежда улетела на пол. Она тихо постанывает и тянет к себе. Прижимается, трется о мою кожу торчащими от желания сосками.

— Что же ты делаешь со мной… — голос давно стал хриплым, его нет почти, во рту пересохло. Дикое желание выжигает меня изнутри, до боли, до зубного скрежета, до стонов.

Приоткрыла глаза и с восхищением в затуманенных зрачках смотрит, как я зубами вскрываю презерватив. Быстро раскатал его по стволу, приподнял ее бедра выше, чтобы войти максимально глубоко и сделал первый толчок. Стон, сквозь стиснутые зубы от нереального кайфа. Узкая, влажная, полностью раскрытая для меня. Потянула меня к себе за шею, поймала мой язык и втянула в свой сладкий ротик. Сделал еще одно резкое, глубокое движение, медленно вышел, почти до конца и снова резкий толчок. Она почти скулит подо мной, сама двигает бедрами, но я тяну, как могу, чтобы продлить этот нереальный кайф. Она такая податливая сейчас, такая невероятная, такая желанная… Мое терпение на грани срыва, но я хочу, что она кончила первой. Притормаживаю и запускаю пальцы во влажное лоно, раскрываю, нахожу клитор и плавными движениями, перемежающимися с легкими толчками внутри нее, ласкаю, перекатываю между пальцами. Она замирает на миг и взрывается ярким оргазмом. Вжимается в меня всем телом, тяжело дышит. Мышцы пульсируют и сокращаются, и я с рыком улетаю следом.

Нежно целую в припухшие губы.

— Я так люблю тебя… — шепчу ей между поцелуями.

Плавно выхожу и стягиваю презерватив, бросаю на пол. Упираюсь в живот влажной головкой, шиплю сквозь зубы от через-чур ярких ощущений. Член не собирается падать. Мне мало. Я только начал. Мне всегда ее будет мало.

Мы так изголодались друг по другу, по нежности, страсти, по любви, что не заметили, как наступил рассвет. С грустью подумал о том, что ночь так быстро пролетела… Алиса дала о себе знать, требуя родительского внимания. Мира убежала в душ, а я ушел в детскую.