Я буду ждать тебя
Шрифт:
Как же тошно от их показушных чувств. От презрения к ним есть желание плюнуть на землю, показав им, что они жалкие и никчемные людишки. Да все вокруг знают про измены Князева, про его моделек в номерах отелей, про скандалы, связанные с деньгами, которые хотят получить его пассии. Но ведь он политик, богатый человек, а значит все ему с рук сходит, на все глаза закрывают. Даже собственная жена показывает себя такой милой с ним и влюбленной при всем честном народе, как будто они идеальная пара из какого-нибудь черно-белого фильма, где приторной сладостью так и веет за версту. Все эти поцелуи, объятья, постоянное присутствие на приемах — вызывает умиление лишь у тех, кто не пользуется Интернетом и не знает, обо всяких интрижках мужа и путешествиях жены.
— Молодой человек, может, потрудитесь рассказать, что здесь произошло?
Снова эта медсестра, что была вначале так неприветлива ко мне на входе. Появилась, как черт из табакерки. Насупленный вид, сведенные вместе брови, сжатые в тонкую линию губы. Она словно бы владелицей клиники себя возомнила. По крайней мере, так внешне кажется. Голову же вверх задрала, как будто перед ней какие-то холопы находятся. Еще и требует немедленного ответа. Я же не собираюсь ничего ей говорить. Вместо этого беру со столика ватный тампон и прикладываю к разбитой губе. Ох, немного щиплет, но это терпимо. Главное, небольшое кровотечение остановить. А вот живот и бок стояло бы осмотреть, но где-нибудь подальше от Князевых.
— Подумай, — кряхтит сзади Андрей Борисович, явно принявший сидячее положение, так как шорох какой-то производит, — над моими словами, Парфенов. Ты же не хочешь стать причиной ее конца, — вновь шантажирует, давит на слабое место.
Он словно злодей вытащил криптонит и пытается им меня сломить, сделать своей марионеткой. Да только ничего у него не получится. Я не стану плясать под его дудку, не дам дергать себя за веревочки. Пусть катится ко всем чертям с угрозами, шантажом и знаниями про ублюдка из прошлого Виданы. Никто и никогда боль ей впредь не причинит. Я не позволю обижать мою девочку. Ариэль не окажется во власти мудаков, посмевших руку на нее поднять. Сегодня же вылечу первым же рейсом в Ирландию, заберу маленькую и больше не отпущу. Ни под каким предлогом.
Пулей вылетаю из палаты, хватаю сумку под ошарашенный взгляд Миланы, пытающейся мне что-то сказать, еще быстрее покидаю саму клинику, чуть не сбив с ног двух щебечущих девиц, не смотрящих по сторонам. Глупые дуры. Так разговором увлечены, что ничего, мать их, не замечают. Не будь я на взводе, сказал бы им пару ласковых, не посмотрев, что они все-таки девушки. Довольно быстро ловлю такси, сажусь назад под ошарашенный взгляд водителя. Ну, конечно же, я немного помятый, он вполне себе за бандита меня примет. Приходится заранее протянуть ему деньги, где явно больше, чем стоит моя поездка в пентхаус.
Едва увидев кругленькую сумму, глаза у таксиста загораются как самые яркие в мире лампочки. Он забирает шуршащие купюры, кладет их в бардачок и только тогда трогается с места, выглядя как новогодняя елка со множеством гирлянд на ней. Алчный, но счастливый мужчина, что явно не испытывал в своей жизни каких-либо потрясений. Я же вот нарвался на неприятности с того самого момента, как согласился поработать в редакции Нинет Колдер. Так еще и Кристина постоянно на мозги капала, что мне нужно немного расслабиться и сменить обстановку. Модельки же никуда не денутся от меня. Тем более Лина сможет с ними справиться за один присест.
Черт! Мысленно бью себя кулаком по лбу, вспомнив немаловажную деталь. Ни разу за все время нахождения в Париже я не связался с Ангелиной, не поинтересовался ее работой в студии. Вдруг ей помощь какая-то нужна? А может и вообще она уже родила, поэтому сама и не выходит на связь? Надо бы позвонить ей завтра днем, так как сегодня точно не до разговоров. Мне бы домой поскорее приехать, принять душ и заказать билет на ближайший рейс до Дублина. Надо же забрать свою девочку, по которой очень сильно соскучился.
Не видел и не слышал ее пару часов, а сердце в груди так сильно ноет, словно бы прошли годы разлуки. Хочется поскорее прижать ее к себе и раствориться в объятьях. Почувствовать запах волос, провести по ним руками, увидеть чарующую улыбку, услышать звонкий смех. Да даже ругательству из ее дерзкого ротика буду счастлив. Ведь я знаю действенный способ, как успокоить ее натуру тигрицы, выпускающую острые коготки. Появилась вот у меня одна затея, которая точно ей очень понравится. Не устоит перед ней Видана. Соблазн же так велик, а ему стоит поддаться как можно скорее.
Едва такси заезжает на подземную парковку и останавливается около какой-то серой иномарки, я выскакиваю из машины, не забыв взять с собой злосчастную сумку, и двигаюсь в сторону лифта.
Ключ, вызов, подъем в кабинете, и вот уже нахожусь в прихожей пентхауса, предоставленного другом для нашего с Кристиной уютного гнездышка. Кидаю черный предмет с вещами на пол, скидываю ботинки, разлетевшиеся в разные стороны. Пока идут к ванной комнате на первом этаже, избавляюсь от всей одежды, оказавшейся на полу. И лишь ступив на кафельный пол, снимаю боксеры, регулирую воду в душевой кабине и встаю под мощно бьющие струи.
Согнуться вперед без боли не могу, так как на животе образовался огромный синяк, на боку же небольшая синяя гематома, вызывающая сплошное раздражение. Ублюдок Князев таки оставил на мне метку, чтобы я долго не забывал его. Сука! Бью раскрытой ладонью по стенке, при этом кричу истошно, пытаясь избавиться от плохих мыслей в голове. Я не позволю, не позволю уроду использовать в своих грязных целях мою Видану. Уж лучше вырву печень папашке, чем стану играть в его игры. Никогда на шантаж не поддамся, никогда больше не вернусь к Кристине.
Все. Баста! Наши отношения на этом закончились. Мы никто друг для друга, правда она то еще этого не знает, так же как и мне неизвестна причина перерезания вен. Милана и словом не обмолвилась, а Андрей Борисович меня в этом обвинил, чтобы только «благодаря» моим стараниям она в палате лежит с забинтованными руками. Раз так, то нужно о расставании с осторожностью поговорить, иначе начнется рецидив, и она в какую-нибудь истерику впадет. Тогда Князевы всех собак на меня спустят, обвиняя во всех смертных грехах.