Я был миллионером целых два дня
Шрифт:
Когда Вилли заселился в указанный отель, он весь вечер посвятил тому, что мысленно и вслух бранил новых работодателей. Его душила злость и досада на себя самого. «Какого черта меня дернуло отдавать им честь? Я вел себя как последний клоун! А Ленка, стерва, могла бы предупредить о паршивом нраве своего муженька, – Вилли чувствовал, что его будто обманули. – Ну, ничего. Мне бы перекантоваться несколько месяцев, а там посмотрим, есть ли смысл терпеть перед собой эти жирные рожи!» В конце концов, он спустился в бар.
Все вновь принятые на работу селились в маленькой гостинице, принадлежащей одному из дальних родственников мистера Фрома. Она представляла собой трехэтажное здание – старое, но в хорошем состоянии. В однокомнатных номерах были обустроены душевые, а в двухкомнатных ванные и кухни. В полуподвальном помещении располагалось скромное кафе с барной стойкой и биллиардным столом. Входили в него не с улицы, а из вестибюля гостиницы, так что посторонних там не бывало. Люди Фрома отдыхали здесь после насыщенного и утомительного рабочего дня. Они выпивали, ужинали, перебрасывались в покерок, шлепали девчонок по оголенным частям тела. В общем, мрачное настроение Вилли на новом месте довольно быстро улетучилось. Ему понравился отель, персонал ну и девчонки, само собой. «А может, тут не так уж и скверно! – подумал он. – Война план покажет!»
Через несколько месяцев Вилли окончательно изменил отношение к своим работодателям. Первоначальный диагноз, поставленный боссу, подтвердился – сволочь отменная. Но оказалось, что голова у него варит исправно и людей он умеет ценить по их достоинству, хотя и относится ко всем, как к безымянным рабам. Также Вилли отметил и то, что дела в организации поставлены очень грамотно и эффективно, хотя и с излишней жестокостью. «Ну и черт с ним, пусть зверствует, – думал Вилли. – Не мое это дело. Мне с ним детей не крестить! Главное, что платит он очень неплохо, могу откладывать. А там, через полгода-год вернусь в Россию и возьмусь за ум». Конкретных планов относительно родины у Вилли не было – он просто хотел вернуться. Совесть мучила его по ночам – он ворочает деньги в чужой Америке, когда дома творится черт знает что. Но он успокаивал себя тем, что его эмиграция временная – и что потом он вложит деньги в благополучие своей родины. А каким образом, это уже на месте решится.
Толстый Боб тоже оказался неплохим парнем. Командиром он был строгим, даже очень. Но несколько раз, когда Вилли совершал небольшие оплошности, он только похлопывал его по плечу и говорил: «Не грузись, парень, тебе просто не хватает знания местной специфики». А один раз Боб, рискуя собственной жизнью, выручил Вилли. Вот теперь и думай, как к нему относиться!
Спустя год после Вилли в банду пришел Стив, который сразу же умудрился влипнуть в историю. Он заселился в отель поздно вечером и, только забросив сумку в номер, спустился в кафе. Новенький заказал себе на ужин яичницу с беконом. Пока повар готовил заказ, он выпил стаканчик у барной стойки. Получив готовую шипящую яичницу, Стив стал пробираться к свободному столику. Новички в заведении неизменно привлекали внимание «стариков», и они тут же устраивали им проверку.
– Эй, ковбой! – крикнул местный заводила Роджер. – По-моему, ты еще не успел принять душ после дальней дороги, а уже приволок свой зад в приличное заведение!
Все присутствующие знали, что Роджер за словом в карман не полезет, а еще он круто машет кулаками. Назревало небольшое развлечение, и люди Фрома заметно оживились. Вилли не любил подобные издевки, но тоже стал внимательно наблюдать за разворачивающейся сценой.
Стив молча уселся за столик и, как ни в чем не бывало, принялся жевать яичницу.
– По-моему, я тебя о чем-то спросил? Или ты не хочешь со мной разговаривать? – не отставал Роджер.
– Да, не хочу. Я устал и голоден, как собака, – ответил Стив, не обращая внимания ни на впечатляющие габариты собеседника, ни на его вызывающий тон.
– Ах! Ты хочешь кушать! Ну, тогда извини, – язвительно сказал бугай, – а то я подумал, что ты просто не даешь с первого раза!
Дружный хохот вырвался из глоток, но еще не успел докатиться до потолка, как его перебил оглушающий грохот одиннадцатимиллиметрового пистолета.
Толстый Боб, который тоже сидел за соседним от Стива столиком, подскочил, навалился всей тушей на плечи новичка и обеими руками ухватился за его пистолет. На помощь Бобу бросилось еще несколько человек, в том числе Вилли, но им пришлось изрядно повозиться, пока Стив, вдавленный лицом в тарелку с еще горячей яичницей, не выпустил оружие. Его обидчик, полуоглушенный выстрелом в упор, остервенело тер глаза, размазывая кровь по лицу, и бился в ужасных конвульсиях. Часть посетителей продолжала мутузить Стива, а другая половина старалась удержать раненого, чтобы оказать ему помощь.
Роджеру здорово повезло, что Боб вовремя заметил, как в руке у новичка появился пистолет. Если бы он не успел схватить эту руку, пуля попала бы точно между глаз, а так Роджер отделался всего лишь оторванной мочкой уха. Кстати, потом выяснилось, что Стив всегда стрелял между глаз, если разворот цели этому способствовал. Если стрелять приходилось сбоку, то пуля попадала в висок, если сзади, то в затылок. А так как он пользовался только одиннадцатимиллиметровыми пистолетами, то практически всем его жертвам напрочь сносило голову.
Когда оба участника перепалки затихли, всем скопом стали оценивать физический ущерб. Оказалось, что невиновному Стиву пришлось заплатить за чужое развлечение гораздо большую цену, чем зачинщику заварухи. В ходе потасовки ему выбили зуб, сломали несколько ребер и вывихнули два пальца на правой руке. Многочисленные синяки и заплывший глаз в зачет не шли – за незначительностью. Его же оппонент отделался только мочкой уха и синими конопушками по всей физиономии от недогоревшего пороха, которые так и остались ему в награду на всю жизнь, из-за чего с того вечера Роджера стали звать Рябым Роджером. Когда до Стива дошла такая арифметика, он ни на шутку разъярился.
– Вы оба покойники, – прохрипел он, плюясь кровью и тыча пальцем в Боба и Роджера. – Ублюдки, даже пожрать нормально не дали!
Напрасно ему пытались объяснить, что Толстому Бобу он обязан своим спасением от обвинения в необоснованном убийстве. Соскребая с лица остатки яичницы и сгустки крови, Стив удалился в свой номер. Роджера умыли, перевязали ухо, напоили виски и отвели спать.
Утром, узнав о случившемся, Фром сказал, чтобы Стив пожил в номере неделю за счет заведения, пока не заживут ребра, а потом убирался ко всем чертям. Но Толстый Боб, вопреки заведенным порядкам, вступился за новичка. Его поддержали другие свидетели происшествия, и босс согласился оставить Стива в штате. Такое справедливое решение Фрома значительно подняло его авторитет в глазах Вилли. Ну а Бобом он был просто восхищен.