Я ее забираю
Шрифт:
— Я тебя ещё раз спрашиваю. — Я ощутила, как пальцы брата сжались на моём локте. Попыталась высвободить руку, но он с силой дёрнул меня, заставив развернуться. По скулам его ходили желваки, взгляд стал ещё тяжелее. — Что с Кондратьевым?
— А я тебе ещё раз отвечаю, — процедила сквозь зубы, чувствуя, как меня трясёт от одного его присутствия. — Иди к чёрту. Ты мне никто! Никто!
— Вот тут ты ошибаешься, — прочеканил Вандор, пальцы его сжались крепче. — Я твой брат.
— Ты мне никто, — повторила я ему в тон. — И будь проклят день, когда ты вообще появился на пороге
Лобовое стекло осветили фары движущейся по встречной полосе машины, и это заставило его обратить всё внимание на дорогу. В салоне внедорожника вновь воцарилась гнетущая тишина.
— Идиотка, — шикнул напоследок Вандор. — Что же вас, баб, вечно тянет на таких ублюдков…
Слёзы, что бежали в крови, подкатили к горлу, сдавили его. Уголки глаз защипало. Идиотка… В этом он прав — действительно идиотка. Трусливая, малодушная идиотка. Если бы я нашла в себе смелость, если бы не тянула, если бы…
— Открой, — дёрнула я ручку дверцы, едва машина въехала на территорию особняка. Дом Вандора походил на замок, выполненный в готическом стиле. Увидев его в первый раз, я была удивлена его изящным и мрачноватым величием, сейчас же не почувствовала ничего.
Внедорожник, мягко шурша колёсами, покатился дальше. Заведомо понимая, что это бессмысленно, я снова дёрнула ручку и зло глянула на брата.
— Открой, я сказала.
— С отцом так будешь разговаривать, если он позволяет, — бесстрастно, будто ему было наплевать, ответил Вандор. — Здесь тебе никто этого не позволит.
— Позволять своей жене будешь, — процедила я. Бросила взгляд на панель управления. Отыскала нужную кнопку и, нажав, толкнула дверцу.
— Стоять! — рявкнул Вандор мне в спину и тут же схватил за руку. Внедорожник, покачнувшись, остановился.
— Не трогай меня! — вскрикнула я, резанув брата взглядом. — Не прикасайся ко мне, понял?!
Лицо Вандора потемнело, глаза блеснули холодом, вена на шее вздулась.
— Non toccarmi, non toccarmi e non parlarmi. Non sei nessuno per me. Nessuno, Vandor (Не трогай меня, не прикасайся ко мне и не разговаривай со мной. Ты мне никто. Никто, Вандор, — пер. с итал.), — выговорила я. Каждое слово — глядя ему в глаза.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Должно быть, он ждал, что я отступлю, отведу взгляд, но делать этого я не собиралась. За последние дни в моей жизни случилось так много всего, что лёд, что я видела в его глазах, не мог ни ранить, ни напугать меня.
Наконец пальцы его разжались, и я, больше не обернувшись, вышла из машины. До слуха донеслось шуршание листьев, ветер лизнул лицо. Чувствуя направленный мне в спину холодный взгляд, я медленно пошла по дорожке к дому.
Макс ведь даже не попытался… Не попытался сделать что-то, чтобы остановить Вандора. Что, если это действительно конец? Борясь с накатившими на меня горькими чувствами, я сделала судорожный вдох и ускорила шаг. Я должна поговорить с ним. Должна объяснить! Может быть, уже слишком поздно, но я должна хотя бы попытаться.
Сидя
Выдохнув, я упёрлась локтями в колени и накрыла лицо ладонями. Остро захотелось, чтобы Макс оказался рядом, без лишних слов сгрёб меня и прижал к себе. Всё. Нет… Ещё мне хотелось ударить его. Сильно, наотмашь, за то, что отпустил. За то, что вот так просто позволил увести меня. Ударить, а потом прижаться и почувствовать вкус его губ.
Не знаю, сколько я просидела в одиночестве. Должно быть, не меньше часа. Темень за окном давно сгустилась до такой степени, что превратилась в черноту, поздний вечер сменился ночью. Неожиданно раздавшийся стук в дверь заставил меня вздрогнуть.
— Можно? — в комнату, держа в руках чашку, вошла жена брата.
В лёгком домашнем платье, с собранными в хвост волнистыми чёрными волосами, она казалась совсем девчонкой. В сущности, она и была не на много меня старше — года на два-три, не больше.
— Зачем? — видеть мне её не хотелось, но я понимала, что мои желания здесь никого не заботят. — Вандор прислал?
Не ответив, Милана подошла к постели и поставила чашку на тумбочку, вытащила из кармана платья горсть шоколадных конфет и положила рядом. Я молча следила за ней, чувствуя, как с каждой секундой, с каждым её движением, меня всё сильнее охватывает раздражение.
— Он только с виду такой, — заговорила она. — Ты просто плохо его знаешь. Да, он бывает жёстким…
— У меня нет никакого желания его вообще как-либо знать, — оборвала я её. — Ни плохо, ни хорошо.
Тихонько вздохнув, она посмотрела на меня. Помедлила с секунду и присела на постель рядом. Разговаривать я была не настроена, однако уходить она, очевидно не собиралась.
— Что тебе нужно? — спросила я резко.
— Расскажи мне про Матвея, — прямо ответила она.
Вот этого я точно не ожидала и даже немного удивилась. Удивилась и разозлилась до такой степени, что кровь так и закипела.
— Так ты за этим пришла? — резко встав, бросила я. — Если так, передай своему мужу, что Иван… или как там его… Матвей — его проблема. Пусть сам с ней и разбирается! С меня достаточно! Я не имею к твоему брату никакого отношения! И…
— Думаешь, я кричать не умею?! — Милана тоже подскочила. С раздражением шагнула ко мне и выпалила: — Ты вообще знаешь, что за человек Кондратьев?! Он…
— Знаю, — перебила я её. — Может быть, не всё, но достаточно, чтобы понимать, что они с моим братом — одного поля ягоды.