Я ее забираю
Шрифт:
Поняв, что я заметил её, вздрогнула и надменно вскинула подбородок. Всё, что я эти дни пытался откинуть, вытравить из себя или, на худой конец, загнать куда подальше, вырвалось в один миг, тот самый, когда я понял — не показалось. Какого она тут делает?! Мать её…
Резкая боль в челюсти вернула меня в реальность. Прокатившись по всему телу, она звоном отдалась в башке, только усилив бегущую по венам ярость. С трудом удержавшись на ногах, я стиснул зубы и глянул на соперника. Ноздри того трепетали, в глазах читалось всепоглощающее желание взять верх и уверенность, что он сможет
Собрался, отступил на несколько шагов и прищурился. Знал, что она смотрит, чувствовал её взгляд кожей. Она проникала в меня, раздражала каждый нерв, дёргала за ниточки, и это доводило меня до белого каления, превращало из человека в ведомого одними инстинктами зверя.
— Кобра! Кобра! — донеслось из зала, ещё сильнее натягивая нервы. — Кобра! Кобра! — Как наждачкой по коже, по мозгам.
В сплетении голосов я пытался уловить лишь один — её, но не мог. Не мог, потому что она молчала, и это, чёрт возьми, было хорошо. Хорошо… Только я, блядь, хотел! Хотел слышать её звонкий голос, её акцент, хотел…
— Ничего личного, — прорычал я, глядя в глаза сопернику.
Не знаю, расслышал ли тот хоть что-нибудь перед тем, как я, стремительно сократив расстояние между нами, осыпал его градом точных, быстрых ударов.
Люди приходили сюда посмотреть на бой, на зрелище, но сегодня обещать этого я им не мог. Удар под рёбра, в челюсть, ещё раз… Только не смотреть в зал. Не смотреть в зал, чтоб её!
Кружа по рингу, я снова и снова повторял себе это, а перед глазами висела красная пелена, на фоне которой чётко прослеживался её силуэт. Обнажённая, она изящным движением узкой ладони откидывала за спину волосы. Стояла в пол-оборота и будто бы смотрела на меня… Смотрела…
Обернувшись, я нашёл взглядом нужный столик. Едва успев уловить движение возле себя, блокировал удар и тут же, разъярённый, пошёл в атаку. Пора было заканчивать с этим дерьмом. Бок ныл, мышцы сводило, а красная пелена перед глазами раскрашивалась белыми всполохами. Столик у стены, Марика в сопровождении какой-то короткостриженой шлюхи и…
— Сука! — вырвалось у меня.
Из разбитой брови соперника брызнула алая, дразнящая запахом металла, кровь. Боль смешивалась с усталостью, зал ревел, время от времени до меня доносились отдельные выкрики и свист.
Столик у стены… Пальцы высокого крепкого мужчины, лежащие на плече Марики. Её мягкая полуулыбка. Глядя на него, она что-то говорила, и я видел, как шевелятся её губы. Подошедшая к столику с бокалом вина официантка… Удар, ещё один, ещё, до тех пор, пока не услышал вырвавшийся из груди противника хрип.
Тяжело дыша, я отступил к краю ринга. По лбу и вискам стекали капли пота, скула была рассечена нахрен. Стиснул зубы, глядя, как рискнувший выйти против меня сегодня боец, придерживаясь за канат, пытается собраться. Знал, что шансов у него нет, что при желании я добью его одним ударом, но мне было мало. Всё во мне требовало схватки, разрушений. Кровь, пот, грязь…
Пауза длилась слишком долго. Слишком. Запястьем убрав со лба прилипшие волосы, я сощурился. Столик у стены… Ублюдок, касавшийся Марики, стоял ещё ближе. Склонившись, он что-то говорил
— Кобра! — донёсся до меня сквозь шум в ушах голос рефери. — Подойдя, тот взял меня за руку.
Только теперь до меня дошло, что завершать бой противник не стал, и это вызвало во мене чувство дикого разочарования. Глядя на Марику, я вскинул руку вверх. Ладони ублюдка прошлись по её плечам, а у меня внутри всё буквально заклокотало.
— Ты! — рявкнул я, заглушая гул зала и кивком указал за её спину. — Иди сюда.
Воцарившаяся вокруг тишина казалась гробовой. Сукин сын напрягся, поняв, что именно к нему я и обращаюсь. Выпрямился. Страха на его лице не было, скорее неуверенность, и от этого мне захотелось плюнуть себе под ноги. Никто не будет трогать моё! Чёрт…
— Иди сюда, — повторил я с рычанием.
Уголок губ дёрнулся. Кулаки чесались, адреналин стучал в пульсе, разгоняя сердце. Губы Марики приоткрылись, сидящая рядом с ней девка пренебрежительно хмыкнула и, поставив локти на стол, с прищуром уставилась на меня.
— Я долго буду ждать?! — потеряв всякое терпение, снова рявкнул я. По залу прокатился гул, раздался свист. Ублюдок всё так же колебался.
— Вышвырните его, — спустя ещё полминуты, бросил я охране. — Мой клуб не место для трусливых шакалов.
Марика даже не обернулась, когда один из моих парней, подойдя, предложил недоумку пройти к выходу. Тот было возразил, оскалился, но тяжёлая хватка на загривке мигом заставила его заткнуться.
Я понимал, что это было опрометчиво, ибо вспороло мои чувства, вывалив их перед ней: вспышка дикой, неконтролируемой, сметающей всё на своём пути ревности, смешанной со злостью, раздражением и желанием подойти, ощутить на вкус, сделать вдох.
Заведённая залом толпа снова загудела, в едином порыве скандируя моё имя, высокая девица в коротком обтягивающем платье встала со своего места и подошла ближе. Мельком посмотрев на неё, я снова уставился на Марику, но та так и сидела, покручивая в тонких пальцах полупустой бокал. Надменная, капризная стерва! Тварь… Богатая, имеющая с самого рождения всё, чего пожелает. И меня в том числе.
— Приведите её ко мне, — не отводя взгляда от девчонки, процедил я.
Марика сделала глоток вина и поставила его на стол.
Заметила, как второй охранник, отойдя от ринга, направился к ней и, прежде, чем он успел подойти, встала. Сделала несколько шагов вперёд, плавно покачивая бёдрами, огибая столик за столиком. Охранник хотел взять её за локоть, но она остановила его прямым, высокомерным взглядом и приподняла руку.
— Я сама, — услышал я во вновь воцарившейся тишине.
Больше ничего не сказав, она перевела взгляд на меня. Глаза в глаза. Цокот тонких каблуков отлетал от пола и вбивался в мозг. Шаг, второй, третий… Не глядя она взяла с одного из столиков бутылку и, подойдя вплотную к рингу, сделала большой глоток. Текила…