Я, Елизавета
Шрифт:
Это слово ужаснуло меня. Поухаживать! Созрела ли я для ухаживаний? Или хуже того – для замужества? Неужели спасения нет?
И все же… если бы это был он… такой человек, как он…
Мысли судорожно метались и путались.
– Повтори: он сказал тебе, что любит меня, что просил моей руки и король дал согласие?
– Он поклялся, миледи.
– А потом мой отец умер…
– А теперь лорд Том приходится дядей короля, который ни в чем ему не откажет!
Возможно ли это? Я посмотрела в зал. Хотя Екатерина все время была с ним рядом, но все же казалось, что осью, вокруг которой вращается королевский
В тот момент, когда я посмотрела в зал, он оглянулся на меня и рот у него растянулся в широкой улыбке. Слушая вполуха, что говорит ему собеседник, он, смеясь, приветствовал меня. Я смотрела на них двоих, пока они не обменялись словом или взглядом, значения которого я не могла разобрать. Что-то во мне замерло, и рука у меня на лице стала горячей.
Кэт, как цапля, не пропускала даже мелкой рыбешки.
– Он вам нравится, мадам, я вижу! – в восторге воскликнула она. – Вот это будет парочка, нутром чувствую! – Потом она посерьезнела, и лицо у нее стало почти печальным. – Мне бы только увидеть вас замужней, чтоб и вы узнали на супружеском ложе ту радость, что знаю я со своим Эшли, тогда, принцесса, я смогу умереть спокойно.
На следующий вечер он снова был в Большом зале, одетый в атлас не черный и не серый, но цвета тьмы и вечного мрака. Я мучилась весь день после бессонной ночи: только на рассвете удалось мне немного вздремнуть, и тут влетает Кэт, распевая любовную балладу: «В Айлингтоне девчонка жила…»
Я чуть не надавала ей по щекам.
– Кэт, – простонала я, – хватит, я тебя умоляю!
– Девушки все так говорят, мадам, – непочтительно возразила она. – Скоро вы научитесь кричать: «Еще, мой милый, еще, я тебя умоляю».
– Кэт!
Она заметила мою бледность и принялась укутывать меня в теплые одежки, так как я сошла с королевского ложа нагая и дрожащая от холода.
– Я говорю лишь об обычаях природы, которым Господь в своей доброте предписал нам следовать.
– Но только после святого таинства брака! А это невозможно!
– Вполне возможно, леди, и не позже чем через неделю.
– Бог мой, что ты хочешь этим сказать? Она внезапно помрачнела:
– Лорду Сеймуру надо только съездить ко двору, всего-то полчаса верхом, поговорить со своим братом, потом с вашим – королем, – и дело сделано.
Я знала, что она говорит про свадьбу, потому что в те времена от помолвки до свадьбы было недалеко.
– Но после смерти моего отца этого никто не разрешит, пока двор еще в трауре. Она пожала плечами:
– Тут надо только согласие короля, а тогда и разрешение епископа можно легко получить на основании вашего слабого здоровья – бледной немочи, девичьей лихорадки – чего-нибудь в таком роде…
– А что же я?..
Никогда я не видела ее такой нежной.
– Ну, и что же вы? – Она поцеловала меня. – Неужели он вам не нравится? Неужели нет?
Нравится, конечно же, нравится! Я, как в лихорадке, бредила его высоким ростом, сильными руками, блестящими глазами, его смелым загорелым лицом, его…
Я не знала этого слова и при одной только мысли краснела, но та вещь,
И с ним тоже, как вы узнаете, слишком скоро.
В тот день мои занятия с Гриндалом шли туго, и ему, бедняге, пришлось призвать на помощь все свое терпение. Перед полуднем я сослалась на головную боль, чтобы не заниматься в «школе ученых девиц», – переводить Библию с греческого в компании кузины Джейн и прочих было выше моих сил (хоть я и любила переводить для собственного удовольствия). Сегодня в голове у меня была каша, и даже хуже: творог и сыворотка. Лишь одна мысль непрестанно крутилась в моем опустошенном мозгу:
«Сегодня, за ужином…»
Пришел вечер, и я увидела его. Когда я входила, он стоял и смотрел на дверь. Скольких мук мне стоил мой туалет!
Парри ворчала:
– Ну какие могут быть переодевания, когда мы в трауре, мадам! Черное – оно и есть черное!
Но теперь на мне было надето самое лучшее черное платье и с каждого уха свисали по две роскошные жемчужные капли, черные, как виноградины. Мне нет никакого дела до права королевы быть первой – я намерена произвести фурор! Мой наряд дополнял завязанный на талии пояс из жемчуга, концы которого свисали до самого пола. Прическу удалось уложить только с пятидесятого раза, моим волосам было позволено немного виться, и они мягко спускались на виски, а концы свободно свисали по спине. Парри нанесла румяна безупречного персикового цвета, с легким оттенком коралла, и надушила меня бергамотом из Падуи. Вооружившись до зубов, я была готова сразиться с дьяволом.
Что мне и предстояло сделать. Это был брат опасности, старший брат опасности – Том.
– Мое почтение, принцесса! – Огонь свечей, горевших вдоль стен, плясал в его глазах, когда он склонился передо мной в поклоне до самого пола.
Мой реверанс был исполнен в том же напыщенном стиле.
– Милорд адмирал!
Он взял мою руку и снова его нахальный указательный палец ласкал мою ладонь. На тыльной стороне его загорелой руки был виден ужасный старый шрам. Он жарко глянул мне в глаза.
– Как поживаете, леди?
По коже у меня бегали мурашки, и все внутри трепетало, но я не опустила глаз. И тут я перехватила взгляд, которым он обменялся со стоящей за моим плечом Кэт. «Вы открыли ей мои намерения? – спрашивал он. – Ей известно о моем сватовстве?»
«Да, сэр! О, да!» – отвечала ему Кэт каждой частичкой своего круглого, мягкого существа. Я затвердела на «нет».
– Говорят, вы недавно вернулись с войны, сэр? – Я старалась держаться с ним как можно холоднее. – Сражались с французами?
– Называйте их как хотите: французами, шотландцами. Всюду я нужен! – отвечал он с улыбкой. – И еще эти лохматые ирландские оборванцы, что подбираются к нашим западным воротам. Но я не могу покинуть Англию прямо сейчас: это разобьет сердца прекрасным дамам.
Боже! Он ведет себя вызывающе. Тут требовалась целомудренная отповедь, напоминание о моей добродетели, в знак того, что я не простила ему чересчур вольного обращения с моей рукой.
– Каково ваше мнение о «школе ученых дев», которую королева открыла при дворе? – Я постаралась перевести разговор на высокие материи. – Не правда ли, прекрасно придумано? Вам не кажется, что и мужчины могут там многому научиться?