Я хочу в школу
Шрифт:
Молчун два дня пытался раскусить эту задачку. Его не смущало отсутствие фактов. Вон, древние греки без всяких фактов до атомов додумались! И пришел к выводу, что тут замешан отец Ворона. Молчун когда-то видел их вместе. Ворон смотрел на отца без особого дружелюбия, хотя тот явно пытался его задобрить — все вытаскивал и вытаскивал из машины яркие коробки. А потом Ворон что-то недовольно сказал — и папочка принялся торопливо загружать коробки назад. Последним он погрузил сына и торжественно уехал. Машина у него была такая… представительская, что на ней можно было уехать только торжественно.
Тогда
Мог такой папа стать спонсором школы? Вполне. Может быть, не единственным? Молчун напряг память, но никого больше с богатыми родителями не вспомнил. Он отправил письма всем Птицам, но и они никаких олигархов не припомнили. Женька даже написал, что, кажется, в школу принципиально отбирали детей из семей не слишком богатых. Это еще больше утвердило Молчуна в его подозрениях. Он целый учебный день посвятил составлению и заучиванию речи — благо, теперь к нему ни ученики, ни учителя не лезли.
А на большой перемене отловил Впалыча и вывалил на него заготовленный спич:
— Виктор Павлович! Я пришел к выводу, что 34-ю школу финансирует отец Никиты Воронько…
— Ого! — неожиданно обрадовался учитель. — Ты монологами начал говорить.
Молчун с ужасом понял, что сбился. Он закрыл глаза, но продолжение ускользало. Тогда он начал с начала:
— Виктор Павлович! Я пришел к выводу…
— А-а-а, — разочарованно протянул Впалыч. — Так ты выучил наизусть… Но все равно, это прогресс… Знаешь, а это вообще интересный ход. Речевые навыки тренируются. Попробуй еще песни!
Молчун удивился. Виктор Павлович пояснил:
— Когда поёшь, приходится следовать за темпом. Внимание переключается, надо за мелодией следить. В твоем случае должно очень помочь…
Так они проговорили до звонка. Вернее, говорил только Впалыч, вопросы собеседника он угадывал по мимике. Молчун ушел, полный надежд — если так пойдет дальше, скоро он сможет говорить, как все!
И только потом сообразил, что хитрый Впалыч ушел от ответа.
Счастливая Кошка бежала по школе. Жизнь налаживалась. Класс гудел и обсуждал нового классного руководителя, а Юле обсуждать было нечего. Она точно знала, что теперь все будет хорошо! Она даже не треснула Дениса под дых, когда он схватил ее за локоть.
— У меня есть ключ от радиоузла, — сказал он.
И, окрыленный успехом, сжал ее руку.
Кошка поморщилась, но любопытство пересилило. Руку она выдрала, однако пошла за Денисом.
Радиоузел оказался за дверью со старым амбарным замком. Судя по заржавевшему виду, его не открывали уже лет десять. Денис долго возился с ключом, наконец с большим трудом провернул его, и дверь открылась.
В заваленной вещами каморке даже не перегорела лампочка. Но она была здесь, похоже, самым ценным предметом.
— О-о-о-о! — выдохнул Денис. — Музей антикварной техники?
— Что это? — спросила Юля, тыкая пальцем в большой чемодан.
— Магнитофон. Бобинный, — ответил Денис. — Отец до сих пор такой в гараже хранит.
Он добрался до пульта и с интересом щелкал кнопками.
— Работает, — хмыкнул он. — Нужно только проверить, есть ли динамики в коридорах. А сюда, к микрофону, можно и компьютер поставить, чтобы звук транслировать.
— Отлично! — воскликнула Кошка. — Следующий флешмоб замутим сразу на нескольких площадках! И пора уже звонить на телек, пусть приезжают снимать. Пошли отсюда!
Но Денис никуда уходить не собирался, он с хитрым видом рассматривал потолок, а потом, всплеснув руками, заявил:
— Ключ потерялся! И вообще, кто-то обещал меня поцеловать.
— Анечка обещала, — отрезала Юля. — Если не откроешь, я выломаю дверь.
Но Денис угрозе не внял, он сдул пыль со стола и уселся на него, всем своим видом демонстрируя, что никуда уходить не собирается.
— Ну что ты за человек такой, а? — спросил он вкрадчивым голосом. — Сколько можно за тобой бегать?
— А не нужно за мной бегать! — отчеканила Кошка. — Был бы поумнее, давно бы это понял!
— Вот только не надо меня динамить! — сузил глаза Денис. — Поломалась — и хватит!
Он вдруг интимно наклонился к ней и сказал голосом, явно подслушанным в каком-то дешевом сериале:
— Иди сюда, детка, тебе понравится.
Кошка рухнула. Буквально. Схватилась за живот, упала на стул и принялась хохотать — до слез, до истерики. У Дениса, наверное, был уморительный видок, но Юля не могла его оценить, потому что глаза слезились от смеха. А когда она наконец вернула способность смотреть и видеть, то обнаружила, что осталась в радиорубке одна.
Похихикав еще немного, Кошка принялась изучать антикварную технику.
— Так… Ага… Это почти как в плеере… А это чего? — Юля не глядя нажала кнопку быстрого набора. — Дим! Ты мне нужен!.. Никаких «занят», быстро сюда…
Местный телеканал откликнулся быстро. Позитивная новость про школьное самоуправление еще никому не мешала. Дети веселые, танцуют хорошо, картинка обещает быть красивой.
Телевизионщики приехали к школе в назначенный день, легко перешагнув через вахтершу, которая честно пыталась «не пущать», а потом рванула напрямую к директору — предупредить о горе, свалившемся на их голову.
Директор вышел сначала из себя, а потом из кабинета. Минут двадцать ему понадобилось на то, чтобы сообразить, что телевидение приехало не из-за происков злых родителей, не из-за санэпидемстанции, и вообще, что оно приехало не ругать.
Еще полчаса директор потратил, чтобы объяснить журналистам, что снимать у них в школе не нужно. Потому что… Да потому что лучше не высовываться — это директор знал точно. За все годы службы в системе он уверился в одном — пусть лучше о тебе никто не знает. Иначе тут же выясняется, что ты делаешь что-то не то и не так.