Я и мой капитан
Шрифт:
— Не делай этого!
А я-то понадеялся, что самка прислушалась к моим рекомендациям укоротить собственные волокна.
— Почему?
— Так мы его не продадим, — пояснил я, — шерсть му'ум-рэка является органом осязания и питания одновременно. Через ворсинки существо поглощает пищу и воду. Если ты обрежешь их, твой «мумрик» погибнет. Не сразу, конечно, но в любом случае в таком виде его никто не купит.
— Я-а-а-сно… — Вика отложила ножницы и достала свой гребень. — Тогда я его причешу. Это хоть можно?
— Можно, только
Мой симбионт с усердием взялся за дело. Бережно водил расческой по внешнему покрову существа, улыбаясь во всю ширину мембран и приговаривая: «Хороший, мой хороший, я назову тебя Клубок».
— Ты хотела сказать Колобок? — подсказал я весьма популярное имя из земного фольклора. К тому же строение этого мифического персонажа наиболее точно соответствовало телу существа, если не принимать во внимание отсутствие у му'ум-рэка ротового отверстия и наличие меха.
— Нет, — любовно гладила сферу Вика, старательно избегая задевать расческой глазные яблоки, — Клубок, Клубочек…
К тому времени мой процессор нашел значение данного термина, и я склонен был согласиться с симбионтом.
— А второго как назовешь? — из чистого любопытства спросил я.
— Шарик, — мгновенно ответила Виктория подвида Б.
— Очень оригинально, — заверил я.
Прошел еще час. Я начал понемногу беспокоиться по поводу чрезмерной привязанности Виктории к своим «мумрикам». Симбионт непрерывно и поочередно гладил их, прижимая к груди, расчесывал, потом перекатывал по кровати, потом, налюбовавшись вдоволь, вновь брал на руки и опять расчесывал. Причем эта совершенно не поддающаяся осмыслению последовательность не то что не надоедала Вике, но даже доставляла ей необъяснимое наслаждение. И, видимо, не ей одной: шарообразные тварюки перестали урчать, издавая время от времени только тоненький писк: «Му-у-ум, му-у-ум».
Похоже, один я остался лишним на этом празднике жизни. Не говоря уже об обещаниях некоторых заняться уборкой машинного отделения.
Смотрел я на это представление, смотрел, и вдруг мне пришла в голову мысль, не лишенная логики: «Раз Вика испытывает эмоциональную привязанность к геометрии сфер, то такую мелочь я в состоянии ей обеспечить!»
Я вывел на противоположную стену вместо зеркала запись трансляции одного из земных состязаний. Игра была довольно примитивной: нужно всего лишь закатить мяч в ворота команды соперника без помощи манипуляторов.
Мой симбионт на минутку оторвался от своего занятия, привлеченный комментариями какого-то неадекватного гуманоида, поясняющего события на поле часто срывающимся на крик голосом. Не пойму, зачем это требовалось, — происходящее в игре было очевидным. «Ну разве что для землян с дефектами мозга», — решил я.
— Смотри, состязаются команды с твоей планеты, — объявил я, радуясь, что самка отвлеклась от своих му'ум-рэков, — «Реал» и «Барселона». Смотри-смотри, как люди
Вика, ничего не сказав, вдруг вернулась к своим питомцам. Кажется, зрелище не нашло отклика в ее душе.
— Хочешь, я заменю изображение мяча на мумрика? — Мне показалось, так будет еще забавнее.
— Нет, Макс, — сказал симбионт устало, — смотри свой футбол…
Пока я раздумывал, что бы еще предпринять такого, что могло бы отвлечь самку от ухода за коренными обитателями Сириус-6, комментатор заорал во все децибелы:
— Го-о-о-л! Го-о-о-л! Месси! Месси! Но вы только посмотрите, как Хави отрезал пол-обороны «Реала» своей передачей!
Вика не смогла проигнорировать столь значимое событие и краем глаза взглянула-таки на экран.
— Нравится Месси? — тут же спросил я.
— Нет, — ответил симбионт, сделав вид, что занят структурированием волокон Шарика.
— Тогда, наверное, Хави? — догадался я.
— Нет, — уверенно отрезала Виктория, потом смущенно добавила: — Мне Криштиану нравится.
Я уже сообразил, о ком идет речь, — о высоком гуманоиде с короткими черными волокнами, постоянно появляющемся в центре событий поединка. Хм, как бы мне заполучить этого Криштиану для воспроизводства моей особи?
— Если у него такие замечательные технические параметры, почему его поставили играть на левом краю поля? — удивился я.
«Действительно, — поддакнул мой процессор, — какого хрена? С острия атаки он мог бы наносить свои мощные удары».
Я даже не ощутил, как настолько примитивная игра внезапно захватила все мое внимание.
«Ты куда пас отдаешь, дебил?! — уже вовсю орал мой наэлектризованный процессор. — Ты что, простую параболу рассчитать не в состоянии?»
«А вращение, а скорость ветра?» — возразил я ему.
«А на фига этот флажок на углу поля поставлен?! — в запале воскликнул мозг. — Чтобы по нему определять сопротивление воздуха».
— Ты с кем там разговариваешь? — спросила Вика.
Черт, я же не выключил громкую связь! Теперь уже выключать смысла не было.
— Это мой процессор. Вика, а ты что думаешь?
— Думаю, что у тебя шизофрения, — ответил симбионт, искоса глядя на проекцию.
— Нет, я о том, почему они так мечутся по площадке? — увлеченно перебил я. — Не проще ли выстроиться в линию и считать траекторию для следующей передачи?
Самка ничего не ответила, но я решил не оставлять попыток занять ее игрой:
— А вот эти в черных футлярах, это кто?
— Твои собратья. Чехова читал?
— Нет, — сконфуженно ответил я.
— Почитай, «Человек в футляре». — Вика сделала паузу. — Если серьезно, Макс, это судьи. Типа того светлячка-полицейского на станции.
— Ясно, — рассеянно бросил я, не прекращая попыток отогнать это внезапное чувство сопричастности происходящему на поле. — Глянь: он показывает какой-то желтый прямоугольник — это сколько кредитов штрафа?