Я – княгиня Ольга. Первая женщина на русском престоле
Шрифт:
– Кто его станет спрашивать?! – фыркнула Ольга.
– Ты собираешься замуж за князя Мала или нет? Что ты ответишь послам?
– Ничего.
– Как ничего?
В дверь заглянул Славко, которого княгиня привезла с собой из Вышгорода. Расторопный малый уже затопил баньку для послов и теперь кивал княгине, показывая, что все готово. Ольга махнула рукой Свенельду:
– Пойдем посмотрим.
– Куда?
Княгиня, не отвечая, направилась к выходу и к бане в дальнем углу княжьего двора. Свенельд недоумевал: она что, собирается смотреть, как послы станут мыться? Нет, Ольга остановилась, чуть постояла, потом перекрестилась, постаравшись сделать это незаметно для
Ольга смотрела на горящую баню, из которой доносились крики обезумевших людей, остановившимся взглядом. Когда стало ясно, что тем, кто внутри, не спастись, она круто повернулась и направилась обратно в терем. Свенельд услышал слова, произнесенные сквозь зубы:
– Это погребальный костер по князю. Второй я сложу в Искоростене!
Глава 34
Второй погребальный костер действительно был в Искоростене, вернее, весь город стал одним огромным погребальным костром. Но это позже, а тогда Ольга отправила своего посла к Малу с требованием посвататься как полагается, с дарами. Древлянин посмеялся:
– Вот старая дура! Ладно, посватаюсь с подарками, пусть потешится напоследок. Потом я ее в бараний рог согну! Поплачет у меня, гордячка варяжская.
Вторых послов, прибывших в дорогих одеждах и с подарками, княгиня велела просто закопать живьем. Киев ужаснулся снова, теперь рать с древлянами неминуема. Но Ольга еще раз перехитрила Мала, велела ему передать, чтоб сам приезжал, что негоже киевской княгине справлять свадьбу в далеком Искоростене.
Почему Мал поверил, не знал никто, но древлянский князь прибыл на расписной ладье, весь разряженный и довольный. Он решил подыграть заносчивой княгине, Киев стоил того. После свадьбы он покажет и новой жене, и всем киевлянам. Мал решил договориться за время торжеств со Свенельдом, так бы и было, если б княгиня не предугадала это и не держала воеводу при себе неотлучно.
Наблюдая, как закапывают князя Мала вместе со всеми его сопровождающими в огромную яму с горячими углями на дне прямо в ладье, на которой князь прибыл, Свенельд понял, что никакого другого выхода, кроме как верно служить Ольге, у него пока нет. И подчинился. Он послушно собирал воев, наводил порядок в дружине, оставшейся после князя, ждал Святослава.
Княжич с Любомиром приплыли сразу после смерти Мала. Ольга не сомневалась, сын ее поддержит. Она не ошиблась, Святослав горячо воскликнул:
– Наконец-то ты снова стала язычницей! Ответ Ольги был ушатом холодной воды:
– Я не стала язычницей! Я только отомстила за убийство своего мужа и твоего отца-язычника по вашим же законам!
Святослав чуть растерялся:
– Но ты же поступила как язычница?
И впервые увидел в глазах матери блеснувшую слезу!
– И
Никто не знал, какой борьбы ей стоило это решение о мести. Никто, даже священник Григорий. Когда священник увидел полыхающую баню и услышал вопли, доносящиеся оттуда, моментально все понял. Попытка поговорить с княгиней и заставить прекратить страшную казнь ни к чему не привела, Ольга не желала ни с кем разговаривать. Только позже она покаялась в совершенном, но отказалась обещать, что не станет так делать впредь.
– Почему?! – ужаснулся Григорий.
– Я живу в языческой стране и правлю язычниками. Значит, и мстить стану по языческим законам.
– Месть губительна, княгиня! – У Григория опустились руки, казалось, что столько лет бесконечных бесед с Ольгой, столько лет учебы ее как христианки пошли прахом после гибели князя Игоря.
Даже ему было неведомо, скольких часов мучительной борьбы и раздумий потребовало такое решение. Иногда Ольга была уверена, что губит свою бессмертную душу ради спасения Руси. Она смотрела на икону Божьей Матери и молила о помощи и пощаде. Княгиня понимала: для того, чтобы достичь своей цели, придется губить чьи-то жизни. Для нее это была своя Голгофа. Когда Ольга пыталась объяснить, что чувствует, священник приходил в ужас! Даже сами подобные мысли для настоящего христианина уже грех. Как можно сознательно губить чужие души, даже если люди не крещены?!
Между княгиней и священником встала ледяная стена, Ольга оставила Григория в Киеве, приказав сидеть на княжьем дворе, не высовывая носа наружу. Она хорошо понимала, что, пока она отсутствует в городе, со священником могут попросту расправиться. Да и ни к чему ему видеть борьбу киевлян с древлянами. Где-то в глубине души священник Григорий даже был благодарен княгине за такое решение. Он не снимал с себя ответственности за ее отход от веры, но не хотел видеть этого.
Глава 35
Дружина Свенельда стояла под стенами Искоростеня почти весь год, но у горожан было все, чтобы сидеть за крепким тыном. Княгиня приехала в стан киевлян раздраженная, скоро осень, в рюене нужно снова идти в полюдье, а дружина стоит у древлян, точно привязанная.
Свенельд разводил руками:
– Они имеют все, будут сидеть долго, затворившись.
Ольга взорвалась:
– Ну так сожги город!
– Как? – изумился воевода.
– Помнишь, как греки сожгли у князя Игоря корабли?
Свенельд помотал головой:
– Там греческий огонь. У нас такого нет.
Ольга стояла, мрачно разглядывая прочные стены Искоростеня. Под ними можно сидеть хоть до весны, а не только до осени. Помнила она и сам город, бывала там с князем Игорем. Город так себе, даже избы не все крепкие, много крыш из соломы…. Ольга вдруг повернулась к воеводе, тот даже испугался:
– Что?
– Ты в Искоростене был? Какие там крыши?
– Как у всех, где тес, где солома.
– Солома! А она горит хорошо.
Свенельд ахнул от такой догадки, только как их поджечь? Думать долго не пришлось, сама же княгиня все и решила. Весь вечер она долго молилась перед своей богиней, воевода не мешал. А наутро вдруг потребовала отправить послов к древлянам и позвать их к себе.
Древляне прислали четверых, трое стариков, видно, они помнили, как расправилась Ольга с послами князя и с ним самим. Княгиня смотрела на людей, решивших пожертвовать собой ради сородичей, и не могла понять, что чувствует сильнее – желание бросить все и оставить Искоростень в покое или стереть этот строптивый город с лица земли.