Я люблю время
Шрифт:
– Лук, здорово!
– А, Фил… Привет.
– Да, что называется – Питер маленький город.
– Нет, это просто мир узковат, чтобы вместить полное одиночество… Так ты не один?
– Господа, позвольте представить вас друг другу: Света, моя сотрудница. Лук, философ-примитивист.
– Очень приятно!
– Аналогично. Что вам заказать? И умерь голос, Фил, не называй имен: проклятые папарацци, всех оттенков желтого и коричневого, уже слетается отовсюду, дабы помешать моему досугу и извратить…
– Папарацци
– Напрасно, молодые люди. Кока растворяет в себе печали, головную боль, почечные камни… Она вообще все в себе растворяет, даже стаканное стекло, если не торопиться пить всю порцию залпом и присмотреться. Но в данном случае это холодный чай, просто лимон оттуда я уже выел вместе с корочкой. Гуляете?
– Скорее, по работе. А ты что здесь делаешь, Лук?
– Как это что??? Не видно разве? Мечтаю о Париже.
– Ах, да, точно, извини. Так, значит, мы помешали тебе мечтать?
– Не, я уже доканчивал. Я правильно понимаю, что тебе сию минуту надо будет срочно куда-то ехать, и ты решил попросить меня о дружеской услуге?
– Ты чего? Какой еще услуге? Я у тебя ничего не собирался просить!
– Заботливо и с тактом присмотреть, чтобы к… Свете (Света, да?) не приставали посторонние ловеласы, пока ты отсутствуешь. Поопекать ее вдоволь. – Лук с ног до головы обежал девушку задумчивым взглядом, и та судорожно вцепилась Филу в рукав пиджака.
– Все шутишь. Не бойся, лапушка, я никуда не собираюсь срочно ехать и уж ни под каким видом, ни на минуту, не доверю тебя этому шустряку-шестидесятнику. Лук, она же тебе в дочери годится, как тебе не стыдно – обжигать ее голливудскими взглядами, не по возрасту нахальными и пылкими?
– Почему это мне должно быть стыдно? Я, в отличие от некоторых, не шастаю по паркам в рабочее время с сомнительными намерениями, не окружаю себя каждый раз все более и более ослепительными красотками. Жена знает?
– Я не женат.
– Опять?
– Света, не обращай внимания: это он разволновался в твоем присутствии, его приколам сто лет в обед… Спасибо… Сколько с нас, посчитайте сразу, будьте добры?
– Да нет, ничего, я и сама люблю поюморить под настроение. – Филарет по просьбе официантки принялся искать в бумажнике купюры помельче, а Света тем временем лучезарно улыбалась этому Луку, показывая, что ей не противно общаться с новым знакомым и она ничуть не боится его шуток и «ухаживаний».
– Более того, ты оскорбил меня, Филарет, назвав шестидесятником, что абсурд, если учесть мой спелый, но недостаточный для этого диагноза возраст, привычную мне среду обитания и общественно-политический образ мыслей. И все же в такой великолепный день я тебе прощаю и твою распущенность, и «шестидесятника», и жадность, выразившуюся в неспособности поделиться последним…
–
– Сиди, я пойду еще чайку возьму. Надо было ей сразу сказать, да поздно сообразил. В хорошей компании даже у трезвенников горло пересыхает в полтора раза чаще обычного…
– Ну как он тебе?
– Ничего, нормально. Но… странный такой и мнит о себе много. А сколько ему лет?
– Не знаю. Вероятно, меньше пятидесяти.
– Да? А я думала, что больше. А почему… – Но Лук уже вернулся и девушка запнулась.
– Сударыня, давно собирался задать вам вопрос… Вы позволите?
– Конечно, спрашивайте. – «Когда давно? – вертелось на языке у Свете, – когда мы друг друга знаем несколько минут от силы…»
– Красота редко бывает столь совершенной как у вас. Чем, какими достоинствами вы компенсируете это непростое обстоятельство? Трудитесь в сфере изучения иностранных языков, внедряете инновационные проекты? Или просто снимаетесь в череде однотипных блокбастеров?
– Я… не совсем понимаю…
– Он делает тебе комплименты, вот и все. Лук, мы и вправду здесь по работе, и не приставай к девушке, она тебя стесняется.
– Странно. То ты всегда укоряешь меня, что я молчу на твоих интернетовских реалити-шабашах, то осуждаешь вежды мои, манеры мои, то вдруг рот затыкаешь.
– Угу, уста еще скажи.
– Уста – это специальный рот для меда и поцелуев, я же – философ.
– Так потому, что у тебя все невпопад получается. В прошлый раз, кстати, ты позиционировал себя как писателя.
– Это не важно, не надо оправдываться… Укорять, вместо того, чтобы гордиться…
– Чем гордиться, тобой, что ли?
– Нет, но знакомством со мной.
– Я обязательно исправлюсь. Над чем сейчас трудишься?
– Ну там… есть один проект, завершаю… Осевая философская проблема, вокруг которой и строится вся вещь такова: почему-то ноги используют в пищу гораздо чаще, чем руки.
– Блестяще, Лук, просто и гениально! Сразу ясно, что не какая-нибудь белиберда. Вот только читатель может не оценить, или не так понять…
– Читатель? Читатель – это пассивный графоман. Кому нужно его мнение?
– Действительно. Крупноформатная вещь?
– Ну так… листов на 17 авторских… Художественная – отвечу, опережая твой следующий вопрос…
– Ого. Целый роман. А сюжетный, или более модных очертаний?
– Роман без сюжета – что драка без участников. Вроде бы пока неплохо идет, самому нравится. И еще одна странность: почему тебе всегда холодная вода достается, а мне из того же самого источника, из-за того же прилавка – как повезет?
– Сам же и ответил – как повезет! Дашь почитать?
– Удача принадлежит везучим. Дам. Но ты не прочтешь.
– Почему это?
– Потому что планы твои, жизнь твоя – внезапно изменятся, и мы не увидимся долго, и даже очень долго.