Я люблю время
Шрифт:
Словно бы я чувствовал, когда в своем одиночестве выгородил себе уголок предельного одиночества. Что бы мне выбрать, где устроить битву Вселенной с повелителем Вселенной? Это я повелитель, но Вселенную представляю с большой буквы, а себя с маленькой, потому что, все-таки, часть, как правило, меньше своего целого, если не считать парадоксов о равномощности математических множеств, а я – часть, грубая, зримая, безотрывная, чувствующая и пока еще мыслящая. Вот об этом-то у нас и пойдет нынче диспут…
Вывалился я из трактира-бистро около полуночи, сытый, трезвый и решительный, вышел на Невский и двинулся туда, к Дворцовому, чтобы гуляючи перейти через него, выйти на самый восточный край
Народу очень много. И праздношатающееся большинство ползет в том же направлении, встречать белую ночь и разводить мосты. А мне не до романтики, признаться, и не до условностей, мною же придуманных, чтобы отделить один мой мир от другого: сворачиваю с тротуара, вхожу в первую попавшуюся дверь – и вот я в Пустом Питере… Интернет-клуб «Кво Вадис». Сколько компьютеров и все включены. И так безлюдно… Можно, пользуясь халявой, побродить по сети вчерашнего дня или просто грабануть владельцев на бутербродик-другой… Даже жалко, что уже поел… Ай, какое символичное название! «Камо» я «грядеши»? На Стрелку, сказано же. Пора дальше в путь-дорогу, только теперь уже по пустому Питеру, каков он был сутки назад. Это я тоже не случайно придумал, как не случайность и то, что в данную секунду в соответствующем Полном Питере коронка находится у Филарета, который, видать, не шутя опробовал ее и умудрился остаться в живых… Если бы я ее изъял в тот вечер, сейчас могла бы случиться некая накладка, а зачем она мне в такой ответственный час?
Стрелка. Половина первого. Ночь. Вода молчит, город молчит, корона затаилась, мое плечо не ощущает от него ни холода, ни жара, ни онемения… Пора начинать… Слева Петропавловская крепость, справа Зимний дворец, впереди далеко мой самый любимый Троицкий мост, если считать из больших разводных. Смотреть на его развод лучше всего не сбоку, а с торца, глазами бронзового Александра Суворова. А из малых я люблю Театральный и два деревянных, на Петропавловку ведущие: Кронверкский и Иоанновский.
Грустно мне. А почему именно здесь? Что это на меня нашло? Есть местечко и получше, и функциональнее. Елагин остров – вот что мне нужно. Пуповина сил земных, второй по значимости центр сложения магических энергий всех существующих типов. Первый – в Южной Атлантике, но мне и этот хорош. А может быть это я трушу, время оттягиваю?…
Может быть, но мне приятнее думать, что я не боюсь. И чего мне бояться? Стать стихией? Ураганом, дождем, водою, воздухом или пламенем? А может, действительно – стать?
Надеть на себя корону и отдаться вселенной, стать безотрывной частью ее, как она и требует, уступив место иной ее части, неведомой, незнаемой, той, что ждет своей очереди многие премногие миллионолетия? Сколько раз я был на волосок, на ангстрем от этого выбора – и все еще здесь, все еще существую… нет, я не боюсь: разве я не пытался усовершенствовать, и даже поторопить сей ход вещей, вырастив себе наследника, с тем, чтобы увидеть того, кто примет от меня мой венец и узрит, в свою очередь, мой… Я ведь не знаю, не видел и не осязал того, кто был до меня – да и был ли он? А я – есть. И я хотел знать своего наследника… Не моя вина, что все они покинули меня… Это были дети мои, плоть от плоти моей, дух от духа моего, мятущегося и сомневающегося во всем сущем, даже во мне и в себе… Тоска подзаживет и станет грустью… Я знаю.
Эта дурацкая корона… Эти дурацкие градины, солнечные
А теперь нет. Я князь мира сего, и того, и пятого, и десятого и всех остальных и мне нравится править и жить на манер человеческий. И я буду жить и творить столько, сколько захочу, а хочу я невозможного и бесконечного, имя им: Всегда и Никогда.
Надо же, как я разволновался, пока летел: меч сам в руку прыгнул, черный мой меч.
Если бы я был плохим поэтом, я бы сказал «ослепительно черный меч» и с формальной точки зрения был бы безукоризненно прав, потому что темнота ослепляет: посади простого человека в комнату, где стены обладают цветовыми свойствами моего меча, он бы и ослеп; более того: даже стадионному прожектору вряд ли удалось бы осветить такую комнату хотя бы «на удовлетворительно», весь свет стены бы впитали… Но в данном случае подобная правота не лучше воровства, образ вышел бы – пошлая дрянь.
Мне мой меч нравится. Нет, серьезно, это один из немногих предметов, которые я позволяю себе любить. Или почти любить. Однажды я даже посвятил ему целую страну… Да, а что, а мне нетрудно, сила-то есть и вся моя. Ха-ха-ха. Он, мой старый верный Чернилло, стал праотцом, праобразом (и прообразом, в какой-то мере) для всех мечей этой страны, а они, в свою очередь, постепенно стали святыней целого народа, главным культурным и историческим богатством нации, закрепленным в этом качестве письменно и законодательно…
Мой меч – мой венец. Именно его бы я передал… наследнику. Да, а сам покорно бы стал стихией… Или континентальным шельфом… Эти тучи, что секли нас градом, или пытались обжечь меня болью в Сосновке – чувствуют ли они что-нибудь, кроме жажды сделать меня себе подобным?… Не знаю, вряд ли, и уж наверняка не смыслят… И я таков буду… Был бы… Буду… Да не хочу я! Вернее, буду в бесконечной далекости, но – сам.
Сам сложу с себя венец княжеский, сам смиренно низвергнусь в пропасть без начала и конца… Сам.
Слуги мои, люди, звери, магический сор, вроде тех же домжей, бесы, джинны, и существа им подобные – почти всегда сопровождают меня в бесконечных блужданиях моих и бессмысленных поисках смысла, некоторых я награждаю могуществом, а особо важных мне и близких – творю по образу своему и подобию, и владеют они мечами, подобными моему и служат мне беззаветно… Но сегодняшнюю ночь я не могу поручить никому из них, ибо не доверяю. Нет, нет, я не параноик, мое недоверие – могуществу их, но не помыслам, ибо не могут они восстать против меня, их сотворившего… А почему бы и нет, собственно говоря??? Ведь восстал же я, малой частью будучи, против целого? Немалой, но – частью! Да, кстати говоря… Контраргумент веский и логичный. С одной стороны. А с другой – паранойя, логика, аргументы, преданность, предательство – все это пустые человеческие страстишки и мыслишки, при чем тут я, к которому они не применимы?… Почему же неприменимы, коли создал их и подарил человечеству я, почерпывая в самом себе?… Это тонкий философский вопрос. Кстати, философия – тоже выдумка человеческая. Надо же – как я вжился в это дело, вылитый гуманоид! Отложим рефлексии, а в освободившуюся руку возьмем меч, ибо пора приступать.