Я люблю
Шрифт:
Это и пыталась она втолковать ему. Но не очень успешно. Перемена веры дается с трудом, с кровью дается. Это Маркиза понимала как нельзя лучше – сколько усилий потребовалось девушке, чтобы смириться с предательством Стилета и его сестры. Сначала искала оправдания и находила – кто ищет, тот всегда найдет. Только со временем, глядя на все трезво, она понимала, что все ее придуманные объяснения наивны и нелепы. Мог Стилет отвести от нее беду, могла баба Галя не дать попасть в ловушку. Могли, но не захотели. Держались за свое положение, напуганные могущественным господином Лаевским. Стилет и его сестра оказались
Ее раздумья прервал стук в дверь номера. Тук-туктук и еще раз: тук-тук-тук! Сердце подпрыгнуло. Так Марьянов обычно стучался, по взаимному соглашению, когда требовалась конспирация. На заданиях, да и в самой Конторе тоже – там в конспирации не было необходимости, но это был «их» условный стук. Мелочь, которая позволяла отличить друг друга, дополнительный индивидуальный штришок в сугубо казенной обезличенной атмосфере базы, которая, несмотря на все усилия Лаевского представить Контору большим дружным домом, оставалась самой настоящей казармой. Анжелика подскочила к двери и, только распахнув ее, успела подумать, что стук-то сымитировать несложно, а она уже и помчалась. Честное слово, прямо собачка Павлова – в смысле, рефлексы работают. Головой нужно думать, милая! Впрочем, сейчас промашки не вышло. За дверью в самом деле оказался Марьянов, которого девушка не видела уже около месяца.
– Глеб!
– Тихо, милая! – он прижал палец к ее губам. – Никто не должен видеть нас вместе!
Он вошел и прикрыл за собой дверь.
– Ох, Глеб! – она обняла его, ничего больше не говорила.
– Ну что ты! – он гладил ее по голове, словно кошку. – Жив-здоров, как видишь!
– Я так не могу! – она села и закрыла лицо ладонями. – Мало того, что я здесь словно на привязи, так еще и Лаевский ничего о тебе не сообщает. Словно издевается!
– Он не может! – Глеб плеснул в стакан виски, подошел к окну и, не высовываясь из-за шторы, изучал багровый закат. – Мне, наверное, и не следовало сюда приходить, но ситуация складывается довольно паршивая!
– Так ты по делу! – помрачнела она.
Праздничного настроения как не бывало. Словно ее жестоко обманули.
– И по делу! – признал он. – Мы пока оба в Конторе и должны играть по правилам!
Лика прислушалась. Несложный лингвистический анализ. Слово «пока» означало, что Глеб не оставил мысли помочь ей освободиться. «Мы» подразумевало, что он уйдет с нею. Заныло сердце, хотелось все бросить, выскочить вместе с ним на улицу и бежать.
Или это она все просто придумала и в том, что он говорил, не было никаких скрытых намеков?
– Изображаешь Джеймса Бонда? Соблазняешь кинозвезд?
– Что-то вроде этого!
Глеб явно не собирался делиться с ней подробностями своего нынешнего дела. Но то, что он сказал, было гораздо важнее.
– Знаешь, я многое обдумал! Сейчас самый подходящий момент
Это было так неожиданно, что девушка сначала не поняла, о чем собственно речь.
– Ты хочешь сказать…
Он кивнул.
– Именно!
– Но Контора!…
Глеб снова не дал ей договорить.
– Послушай меня внимательно. У нас будет страховка. Гарантия, железно, как в швейцарском банке. Я ведь не только стрелять умею, ты знаешь!
Анжелика кивнула – знала она хорошо, что ее любимый не обделен серым веществом.
– Без страховки отсюда не уйти – не дадут!
– Можно полюбопытствовать? – спросила она. – В чем заключается эта самая страховка?
На лице Глеба отразились колебания.
– Само собой, хотя я не уверен, что тебе следует знать детали!
Ну теперь-то она точно должна была все выяснить! Проснулось природное любопытство – то самое, что, как известно, сгубило кошку. Но Анжелика Королева была кошечкой опытной и знала, что иногда вовремя проявленное любопытство может спасти жизнь. Интересуйся она, к примеру, личной жизнью Самошина – и была бы готова к неприятным сюрпризам.
– Ты думаешь, Лаевский случайно назначил здесь встречу Штессману?!
Маркиза непонимающе нахмурилась.
– А разве не так? – спросила она. – Это кинофестиваль, Штессман – продюсер одного из немецких фильмов.
Глеб замотал головой.
– Знаю, но в Конторе намечено несколько важных операций на ближайшие дни и, по-твоему, Лаевский бросил все, чтобы выразить, так сказать, дань уважения этому фрицу? А все дела сбросил на Светлану Михайловну?
– Не хочешь же ты сказать, что здесь в Сочи тоже что-то затевается!
– Вот именно! – кивнул он. – У нас есть достоверная информация, что сюда в ближайшее время должен прибыть курьер из Европы, который доставит некую вещицу, представляющую огромное значение для безопасности государства. И более того, – он поднял палец, – всего мирового сообщества!
– Прекрасно, – сказала она просто. – Когда он прибудет?
– Время точно не определено, – сказал он. – Возможно, он уже сейчас гуляет под нашими окнами, но мы следим за человеком, который должен принять «товар».
– Мы?
– Не беспокойся, когда настанет время действовать, я сумею провернуть все в одиночку! Но сейчас я все еще вынужден подчиняться Конторе!
– А ты уверен, что эта… штука настолько важна, что Контора ради нее выпустит нас из когтей?!
– Ну, я не говорил, что все будет так просто. Для Лаевского это будет такой удар, которого он никогда не простит. Но он будет вынужден дать нам фору. Пока «товар» будет у нас – мы будем в безопасности. Да и остальное человечество, похоже, тоже!
– Господи, – удивилась она, – да о чем все-таки речь? Если это какой-нибудь вирус, то скажи сразу. Я собираю манатки и сваливаю, не дожидаясь начала апокалипсиса! И пусть Лаевский стреляет вдогонку!
– Нет, нет! – Глеб категорически замотал головой. – Это из области электроники., – О кей! И что ты собираешься делать, когда эта штука будет у нас? Держать ее при себе нельзя, так?
– Так! – согласился Марьянов. – Разместим ее там, откуда в любой момент ее смогут забрать другие люди – те, что отреагируют в случае нашего исчезновения или задержания.