Я – наложница для Прайма
Шрифт:
Я, поперхнувшись, резко перестаю идти. Что, блин???
– Эээ...Мы так не договаривались... Перехочется!
Не знаю, чего во мне больше сейчас: растерянности или раздражения. Я ему что, джин из лампы? Хочется ему...
– Тебе разве сложно? – на лице Чурбанейшества мелькает искреннее удивление, будто и правда о мелочи просит, – Ты же не девственница.
Теперь я и дар речи теряю. Ну так меня ещё никогда не уговаривали. От абсурдности его доводов становится даже смешно.
– И ты знаешь, что тебе понравится, – добивает меня Дез своими странными аргументами.
– С чего ты взял это вообще? Мне нравится только потому, что ты эту свою связь
Перед глазами моментально мелькают образы прошедших моментов близости. Да, мне нравилось, бессмысленно отрицать. Но это был не мой выбор. Не мой! Дез на это лишь хмыкает и берёт меня за руку, побуждая снова идти.
– Нет, не обманывай себя, – кидает мне через плечо, – Тебе нравится, потому что тебе нравлюсь я, Риана.
– Ты мне не нравишься! – вот тут я уже до крайности возмущена. Это ж надо, какое самомнение.
Но Чурбанейшество только бровь иронично изгибает, глядя на меня в пол-оборота. Будто говорит: "Давай уже, смирись и живи с этим".
– И незачем на меня так смотреть, – фыркаю раздраженно.
– Как скажешь, – соглашается Дез и отворачивается.
До самой гостиницы мы больше не разговариваем. Лишь рука его, крепко сжимая, обжигает мою ладонь.
32.
– Может ты возмёшь ещё один номер? Всё равно между нами ничего не будет, – спрашиваю я у Деза, переминаясь с ноги на ногу и гипнотизируя лихорадочным взглядом огромную кровать.
– Нет, – отрезает прайм, занося руки назад и через голову стягивая футболку.
– Нет, – нервно передразниваю его и отворачиваюсь, начиная с увлечением разглядывать шкаф, чтобы уберечь себя от разглядывания по пояс голого мужчины. – Почему же так категорично? Денег жалко?
– Нет, потому что мы представились супружеской парой. Это нелогично – брать второй номер, – своим фирменным безэмоциональным голосом возражает Дез и тянет вниз штаны прямо вместе с бельем.
Я вспыхиваю от его бесцеремонности и , пробормотав " я в душ, не смей заходить", ретируюсь в ванную с позорной скоростью. Только щёлкнув задвижкой, выдыхаю, почувствовав себя хоть ненадолго в безопасности. Поворачиваюсь к мутному зеркалу и натыкаюсь на свой неестесственно сверкающий взгляд. Надо успокоиться. Он же не будет принуждать, верно? Вроде бы сказал, что нет. Хотя кому я, чёрт возьми, верю? Полуроботу-полукоту? Что вообще за дикое сочетание? Ладно, не важно. Нужно просто принять душ, подождать, пока он уляжется и, если повезёт, заснёт. В крайнем случае на полу размещусь. Всё лучше, чем в лесу на ветках. Откручиваю вентиль и усаживаюсь прямо на кафель, подставляя макушку и колени теплым ласковым струям, зачарованно наблюдая, как вода, закручиваясь, исчезает в стоке. Только бы уснул.
Когда я решаюсь приоткрыть дверь ванной, свет в спальне уже не горит. Внимательно прислушиваюсь к царящей в номере тишине и улавливаю мерное дыхание прайма. Похоже он действительно спит. Облегчение тёплой волной разливается по телу, напряжение отпускает, и всё же едва заметный укол разочарования пронзает меня. Значит не так уж и хотел...
Прогоняю эту мысль из головы, не давая ей окончательно оформиться, и крадусь к кровати. В паре сантиметров от матраса застываю в нерешительности и смотрю на спящего звездой прайма. Длинное мускулистое тело Деза заняло практически всю постель. Его голова повёрнута ко мне, веки плотно закрыты, лишь ресницы иногда едва заметно подрагивают, и я впервые замечаю, какие они длинные. Обычно его
Я сглатываю, невольно задерживая взгляд на этом лёгком куске ткани. Прилагаю усилие, чтобы отвести глаза и вновь вернуться к безмятежному расслабленному лицу спящего мужчины. Жаркий румянец опаляет щеки, мягкой волной согревает изнутри грудную клетку, опускается влажной тяжестью вниз живота. Дез сейчас не может поймать мои ощущения, и я даю себе волю. Не стесняясь, разглядываю его. Аккуратно, чтобы не разбудить, ставлю одно колено на матрас, затем другое. Прайм почти не оставил мне свободного места на широкой кровати, я и медлю. Сижу на постели, возвышаясь над ним, прежде чем пристоиться на самом краешке матраса. Красивый. Какой же он красивый...
– Насмотрелась? – раздаётся насмешливое.
Жгучее смущение выбивает воздух из лёгких. Не успеваю среагировать, как сильные руки, легко подхватив меня, сажают на мужские бёдра, и я слишком отчетливо убеждаюсь в том, что Дез разделся полностью.
– Отпусти, – хриплю, но как-то вяло.
Я слишком ошарашена. Тем, что он меня застукал. Тем, что голый, и к моей промежности сейчас сквозь тонкий хлопок белья прижимается наполовину вставший член. И тем, что от этого становится невыносимо горячо. Дыхание предательски срывается на мелкие жадные глотки кислорода.
– Отпусти же, – говорю громче, с трудом выталкивая из себя слова. А сама не делаю никакой попытки выбраться из цепких рук. Тело будто онемело, вросло в него, отказываясь разлучаться.
– Что ж ты так меня боишься? – тянет Дез вкрадчивым голосом. Одна его рука отпускает моё бедро и забирается под майку, оставляя после себя россыпь крупных мурашек на коже, – Ты же хочешь...
– Нет, – выдыхаю, инстинктивно втягивая живот под его ладонью, медленно ползущей вверх.
– Нет? – щурится он, и пальцы добираются до мягкого полушария груди, оттягивают сосок. Приходится прикусить щёку, чтобы не всхлипнуть. Моё "нет" и так совсем не убедительно. Даже для меня самой.
– Ты обещал... – мой голос дрожит в такт нарастающей знойной пульсации внизу живота.
Дез молчит, лишь сильнее сжимает мою грудь и бедро. Пальцы до боли впиваются в кожу, обжигая. Словно добычу поймал и не желает отпускать. Томительные секунды напряженной звенящей тишины. И его хватка неожиданно так резко ослабевает, что я чуть не заваливаюсь ему на грудь.
– Хорошо, – губы прайма растягивает ленивая какая-то совсем кошачья улыбка, – Просто поцелуй меня. Сама. И будем спать.
33.
– Обойдешься, – шиплю зло.
Злость – это то, что мне нужно. Отличное отрезвляющее средство, уже не раз выручавшее меня.
Но похоже не сейчас. Дез лишь щурится в ответ, в глубине загорается знакомый пугающий свет. Я отшатываюсь, но рука на бедре держит крепко, лишь елозить выходит по его бёдрам, отчего становится ещё жарче.
– Не смей, – мой голос срывается чуть ли не на визг.
Упирающаяся в промежность твёрдость добавляет паники. Я вижу по прайму, что он уже не играть хочет. Да и он сам это прямо сказал мне пару часов назад. Вот только ещё прайм говорил, что как раз так с ума и сходят. Когда занимаются сексом под связью этой их чёртовой. Я не хочу!