Я не ангел
Шрифт:
— А сегодня никак? Еще всего восемь.
— Нет, дорогой, сегодня у меня уже есть планы на вечер. А вот завтра с утра…
— Хорошо, тогда завтра в одиннадцать в центре пересечемся.
Саркис положил трубку, а Аннушка ехидно прокомментировала:
— Это, конечно, не мое дело, но свидание с утра, да еще после двух бутылок коньяка… Ей-богу, Жигульская, ты стала любить экстремальные виды спорта.
— Ничего, осилю…
– Ну, и что в остатке? Куча трупов — и никакой информации.
— Слушайте, да кто ж знал,
— Если бы я знал, то ты бы мне точно не понадобился — ни ты, ни твои коновалы с одной извилиной на всех. Ты знаешь, каких денег мне стоило замести все следы? Ты такую сумму даже во сне не видел!
— А вы думали, что расходов не будет? Так не получится.
— А ты постарайся сделать так, чтобы свести их к минимуму, иначе твои премиальные сильно усохнут в объеме.
О-о-о, какое, к черту, утро? Это была первая мысль, посетившая меня, едва я открыла глаза. В голове так шумело, что я было начала грешить на пришедшую зачем-то горничную с пылесосом. Разумеется, в номере, кроме меня и безмятежно спавшей рядом Аннушки, никого не было. А вот противный шум был, и это, конечно, не что иное, как банальное русское похмелье. Здравствуй, ужас… А надо вставать и ехать в центр. Господи, зачем было назначать эту встречу с Саркисом?
Тут я поймала себя на том, что не виню в произошедшем выпитый вчера коньяк — вот точно, русская привычка. Виновато все, а алкоголь ни при чем. Но как же подняться? В голове шумит, все кружится, тело ватное, конечности отказываются шевелиться. Хороша я…
Кое-как собрав остатки силы воли, я ушла — вернее, уползла — в душ и долго стояла там под струями, стараясь не закрывать глаза, потому что тогда теряла равновесие. Эх, видела бы меня бабушка…
Душ немного улучшил мое ужасающее состояние, однако потребовались силы, чтобы одеться и привести в порядок лицо. Нет, до тех пор пока не выпью кофе и стакан сока, никуда не двинусь. Нужно только как-то спуститься вниз, в бар… Ох…
В баре оказалось темно и прохладно, что поспособствовало небольшим улучшениям — я заказала кофе и фреш, достала сигариллы, но как только уловила запах табака, тут же захлопнула жестяную коробку и сунула в сумку — затошнило. А ведь мне еще такси нужно… Хотя, может, метро быстрее? Правда, я сто лет не спускалась под землю, всегда предпочитала такси или собственную машину. Но, может, для разнообразия… и выйдет явно быстрее: сегодня Новый год, люди будут делать последние покупки, а потому пробки неизбежны. Да и день рабочий.
В метро проблемы возникли сразу. Во-первых, запах. Тот специфический запах, что бывает на вокзалах. Плюс к тому — целая орава бомжей в переходе. Плюс — нереальная толпа в кассу, ожидание поезда, в который меня просто занесли. Кого бы попросить, чтобы еще и вынесли на нужной станции? И лица вокруг… господи, чего тут только не насмотришься… хотелось закрыть глаза, но я боялась потерять равновесие, потому что голова кружилась. Скорее бы добраться, доехать, выйти наверх, на воздух.
На улице стало легче. Я отдышалась, вынула телефон и позвонила Саркису. Тот оказался совсем рядом с тем местом, где стояла я, а потому мы выбрали кафе, до которого не нужно было далеко идти. Я добралась туда раньше, села к окну и заказала очередной кофе. Хотелось спать, а не думать о какой-то кипрской фирме, зарящейся на вдовье приданое. Черт подери мою работу…
Саркис буквально ворвался в кафе и сразу устремился ко мне:
— А ты чего это такая бледная?
— Ой, оставь это, — поморщилась я, — мне вообще ни до чего. Давай бумажки, забирай бабки и расстаемся. Хочу принять горизонтальное положение.
— Напилась, что ли? — с удивлением спросил Саркис, явно уловив запах.
— А ты думал, я не знаю, каково спиртное на вкус? — Я наконец позволила себе стянуть с носа солнечные очки, и Сак зашелся смехом:
— Сдуреть можно! Вот уж не думал…
— И продолжай в том же духе. Вот твои деньги. — Я вынула из сумки конверт, в котором лежала ощутимая сумма.
— А чего наликом? — удивился Сак: обычно я переводила деньги ему на карту, но сегодня проще оказалось снять в банкомате и положить в конверт — побоялась набрать не те цифры. Да, зато не побоялась тащить такую сумму в метро… Сегодня я сама логика.
— Тебе какая разница, а? Считать будешь?
— Обижаешь. Конечно, не буду.
— Ну и отлично. Давай мое.
Я протянула руку, и Саркис вложил в нее лист бумаги, свернутый вчетверо.
— Тут все.
— Замечательно. Спасибо, Саркис. С праздником тебя.
В этой фразе звучал настоятельный совет встать и покинуть помещение, ибо меньше всего мне хотелось продолжать беседу. Сак, к счастью, все понял и даже не обиделся, поцеловал мне руку и откланялся. Уф… сейчас выпью кофе и пойду отсюда.
Вдруг мое внимание привлек молодой парень в серой кожаной куртке, сидевший за барной стойкой. Не знаю почему, но мой взгляд зацепился за ярко-красную эмблему на рукаве, и перед глазами тут же мелькнула картинка: та же самая эмблема в метро на чьем-то рукаве. Ну конечно, на его рукаве, я помню. Так, это еще что такое? Мне только слежки не хватало!
Видимо, взгляд мой оказался слишком тяжелым, потому что парень, сидевший вполоборота, заерзал на высоком табурете и развернулся почти анфас. Я видела, что он как-то слишком пристально осматривает помещение, скользит глазами по столикам, по вошедшим в этот момент двум девушкам, чуть задерживается на сидящем за столиком слева от меня мужчине с кейсом и открытым ноутбуком. Кто это, черт возьми, и почему у меня возникло такое неприятное чувство внутри? Как будто сейчас что-то случится…
И случилось — буквально через секунду зазвонил мой мобильный, и когда я, все еще глядя на парня, ответила на звонок, то услышала ставший уже знакомым голос:
— Добрый день, Варвара Валерьевна. Как кофеек? Смотрю, не очень нравится?
Я вздрогнула и толкнула локтем чашку. Она опрокинулась, и коричневая жидкость потекла по столу.
— Что ж вы нервная такая? — неслось насмешливо из трубки. — Испортите костюм, а брючки-то явно дорогие.
Я не могла произнести ни слова, но одновременно старалась контролировать себя и не вертеть головой в поисках говорившего, а он явно где-то рядом. И парень в серой куртке не имеет никакого отношения к нему — это тот, кто должен меня охранять. Я хорошо вижу, как он напрягся, хотя делает вид, что просто разглядывает посетителей. Но он видит мое лицо, на котором совершенно очевидная паника.