Я (не) продаюсь
Шрифт:
– Ты меня не любишь,- с трагизмом, достойным лучшего применения.
– Вам всем плевать на мои чувства, мои интересы! Всем! Не семья, а фашисты!
– ох уж этот юношеский максимализм.
– Вот если бы я была знакома с этим…как там его... Томом Херди, по которому вы с Олей кипятком писаетесь, я бы тебя познакомила! Как нормальная сестра!
– вот и манипуляции пошли в ход.
– Харди, - фыркаю весело в ответ.
– Что?
– Лена хмурит светлые брови, недовольная тем, что её отвлекли от вселенских страданий.
– Том Харди, а ты- Херди...Хотяя...Тоже неплохо...Подходит!
И мы начинаем ржать. Отсмеявшись, обещаю, что придумаю что-нибудь, если она пообещает не опозорить меня и не пытаться при встрече поцеловать или оторвать на память Рамилю ноги, руки и другие стратегически важные части тела. Лена клянется, что будет кремень. Я почти верю.
В понедельник Тигран сообщает, что обстоятельства изменились, и он задержится ещё на неделю. Приедет точно на мамин день рождения в воскресенье. День в день. Я так расстраиваюсь, что чуть не плачу в трубку. Отношения на расстоянии, оказывается, совсем не моё. Мне не хватает его живого осязаемого присутствия как воздуха. Не хватает его тепла, его запаха, его взгляда, его тела. Все эти телефонные беседы, да ещё с не слишком разговорчивым Тиграном,- такой жалкий суррогат. И я теряю уверенность. В нём, в нас. Он ведь не говорит нежностей, не признается в любви. Но обычно мне достаточно ощутить его взгляд на себе, и я чувствую себя самой желанной женщиной на свете. Простое прикосновение, и жар разливается в каждой клеточке, сжигая всё вокруг, что не мы. И слова не так уж и нужны...Хотя бы взгляд...
– Давай видеосвязь включим?
– предлагает Тигран, будто читая мои мысли.
– Ммм...- неопределенно мычу, быстро осматривая свою мятую любимую, но до жути растянутую футболку и тарелку с попкорном передо мной на одеяле.
– Не одета?
– хрипло мурлычет Тигран.
– Хуже,- вздыхаю я, зажав телефон плечом и подскакивая к шкафу в поисках чего-то кружевного.
Пару секунд тишины. Раздумывает, что хуже, похоже. Нахожу прозрачную украшенную вышивкой сорочку, которую мне дарила приятельница Варя на позапрошлый день рождения. С этикеткой ещё. Как-то повода надеть не было...
– Снова ешь в кровати?!- доносится обвинительное в трубке.
Молча вздыхаю, снимая футболку. Ну да, я в курсе, что ты считаешь это жуткой привычкой, но тебя ведь нет рядом, моя волосатая "принцесса на горошине". А я вот лично крошек не боюсь. Тем более я ем аккуратно.
– Прекращай!
– властно приказывает Тигран.
– Не могу,- каюсь, натягивая откровенную просвечивающую тряпочку вместо футболки,- У меня депрессия...
– С чего это вдруг?
– с подозрением интересуется Керефов.
– Я по тебе так скучаю...
– Ааа,- милостиво тянет Тигран, видимо посчитав это достаточно уважительной причиной объедаться попкорном в постели.
Заснула я в ту ночь только в три часа, узнав перед этим все прелести видеочата для лиц старше восемнадцати.
Если бы не работа, уж и не знаю, как бы я дотянула до выходных. В субботу мы договорились с Олей сходить на выставку Айвазовского в Русском музее и посидеть где-нибудь - поболтать, а в воскресенье уже был мамин день рождения. Тигран сказал, что придёт прямо туда. Я поначалу была против. Ну неудобно мне расцеловывать его после двухнедельной разлуки при маме и толпе родственников, но с Керефовым ведь бесполезно спорить. Вздохнула и скинула адрес.
Сидя у панорамного окна в "Марчеллис" на Невском, вполуха слушаю Олин рассказ о козе- начальнице, отпивая свою белую сангрию и рассеянно поглядывая на проходящих мимо людей и проносящиеся машины. Томительное ожидание завтрашнего дня сладко перемешивается с эстетическим экстазом, полученным на выставке. Это до дрожи живое море, пронзительно осязаемое, захлёстывающее меня с полотен великого художника, до сих пор плескалось где-то в глубине души. По телу растекается лёгкая приподнятая нервозность. В голову то и дело лезут мысли о вечном. Обожаю это состояние. Последствие от встречи с прекрасным.
– Ну и что думаешь?
– интересуется Оля, отправляя в рот креветку из салата.
– Думаю, отчет ей не делай этот, обойдётся. Это не твоя должностная обязанность. Пусть Кулаковой поручит,- пожимаю плечами, снова смотря в окно.
– Легко сказать...- вздыхает Замчалкина, отпивая вино.
Говорит ещё что-то, но уши закладывает от шока. Сжимаю вилку вмиг повлажневшими пальцами. Перестаю дышать.
Тигран.
– Нюююш?
– доносится голос подруги словно сквозь вату.
Он на той стороне Невского. Вышел из машины. Моргаю- моргаю- моргаю. Нет, мне не кажется. Открывает пассажирскую дверь. Удар в солнечное сплетение, перед глазами темнеет. На его поданную руку ложится тонкая женская кисть, а затем показывается и её обладательница. Нестерпимая горечь собирается во рту.
– Оооо, чёёёрт...- тянет Олька, наконец поняв, куда я смотрю.
Меня подташнивает. Какая красивая. Высокая, узкокостная, но с округлыми женственными формами, не то, что у меня... Шерстяное платье- чулок длиной ниже колена, норковый жилет, волосы убраны под замысловато повязанный платок, скрывающий волосы, невыносимо тонкие шпильки сапог, красные пухлые губы, черные миндалевидные глаза. Такая шикарная, что смотреть вдвойне больней. Я вижу, как с праздным любопытством на неё оборачиваются прохожие - мужчины. Она берёт Тиграна под локоть. Сердце пропускает удар, оглушительная пустота разрастается в груди. Женщина улыбается ему своими алыми пухлыми губами, говоря что-то, и изящно взмахивает тонкой рукой с длинными музыкальными пальцами. Мне становится дурно. Провожаю их немигающим взглядом, пока они не скрываются в арке двора напротив. Перевожу глаза на свой бокал.
– Нююш,- аккуратно начинает притихшая Оля, пытается поймать мою руку на столе.
– Ничего не говори,- хриплю в ответ,- Пожалуйста, просто НИЧЕГО не говори.
– Ладно.
56.
Ты уже там? Через полчаса буду.
Вспыхивает экран мобильного. Рвано выдыхаю. Ненавижу....Ненавижу-ненавижу-ненавижу. НЕНАВИЖУ!!!Козёл. Хочется ответить: « Зачем тебе это вообще надо?". Но набираю дрожащими пальцами:
ОК
Прочитано. Принимаю из маминых рук вазочки с оливками и несу в зал. Гости уже почти все здесь. Дядя Костя только бабу Нюру ещё не привёз. Нестройный предвкушающий галдёж заполонил квартиру. Мамины подружки надушенной клумбой скомпоновались на угловом диване. Систер, Юрик (знаток дренажей и мой вариант на чёрный день), пара мужей подруг, уже добравшихся до коньяка, а ещё мамина двоюродная сестра, тётя Зоя, подпирают стульями противоположную стенку. Вообще, банкет обещает недолгим. У маминого университетского курятника после запланирован авторский пеший квест по городу и катание на теплоходе с джазовой программой. Родительница моя бы и вовсе не утруждалась этим мясом по-французски и салатами, но дяде Косте, дочкам и бабе Нюре ведь тоже надо выпить за её здоровье, а на квест "девчонки" нас не берут.