Я не сдамся

Вольская Виктория

– Было дело, – отвечает тот, отпуская мою руку и возвращаясь на свое место.

– Крымов Глеб Юрьевич, – парень встает передо мной, берет мою руку и целует. Пижон и показушник. – Пока еще не зав отделения, но я стремлюсь к покорению этой вершины.

– Глеб у нас хирург, – поясняет блондинка, сидящая за столом. До этого момента она старательно заполняла карточки пациентов, но сейчас сняла свои очки и, отложив их в сторону, решила познакомиться, – Юлия Романовна, заведующая реаниматологией.

С Юлией сложнее, с первого взгляда не определить, какая она. Взгляд оценивающий,

но не унижающий. И вроде улыбается, но скорее дежурно, нежели искренне.

– Иван Валерьевич, заведующий травматологией, – наконец, представляется последний мужчина. Он не утруждает себя подняться и поздороваться лично. Сидит в углу и попивает чай. Мужчина очень мощный по энергетике и внешне. Очень крупный и высокий, но не толстый. Я со своим ростом метр пятьдесят три буду ему по пояс. Может, поэтому он не стал подходить, смотрелось бы это очень комично.

– А где у нас заведующий хирургией? – спрашивает коллег Коршунов.

– На операции, – отвечает Глеб, присаживаясь на стул.

– Расскажите, Анастасия, а где вы работали до нас? – спрашивает меня голубоглазый парнишка.

Но ответить я не успеваю, резко открывается дверь, и в ординаторскую входит ОН. Я даже онемела на секунду. Наверняка, побледнела. По спине побежал холодный пот. А перед глазами зарябило от шока. Только не ОН.

– А вот и ты, – говорит Коршунов, обращаясь к вновь вошедшему мужчине, – знакомься, Мартынов, эта красавица наша новая сотрудница, врач психотерапевт, – воодушевленно вещает начальник моему личному кошмару. – Кстати, твоя однофамилица, Мартынова Анастасия Николаевна.

– Привет, однофамилица, – ошарашено произносит он. Не я одна нахожусь в шоковом состоянии от этой неожиданной встречи.

–Здравствуйте, – тихо отвечаю я.

А он почти не изменился. Только повзрослел и возмужал. Светло-каштановые волосы уложены в короткую классическую стрижку. А серые глаза прожигают меня холодным металлом.

– Настенька, это наш заведующий хирургией. Хирург, не побоюсь этого слова, от Бога – Мартынов Олег Евгеньевич.

– Очень приятно, – шепчу я, смотря в глаза человека, которого ненавижу больше всего на свете. Сквозь бурю неприязни и отвращения протягиваю руку для рукопожатия. И он сжимает ее, как говорится «от души». Больно, но я терплю.

– Психотерапевт, значит, – говорит таким пренебрежительным тоном, будто я и не врач вовсе, а так, санитарка в морге.

– Да, – отвечаю, гордо подняв голову. – Психотерапевт.

– Я после операции, – разрывает наш зрительный контакт, – устал. Пойду, посплю.

– Иди-иди, Олежик. Потрясающий врач, золотые руки. Сутки уже на ногах, одна операция за другой.

– Виталий Петрович, а можно я украду у вас Анастасию Николаевну, – меня под руку берет Светлана и ведет к выходу, – мне она очень нужна в профессиональном смысле.

– Если в профессиональном, то ничего не имею против. Настенька, только зайдите ко мне в конце смены.

– Обязательно зайду.

Мы выходим в коридор, и Светлана ведет меня к лифтам. Поднимаемся на третий этаж и только когда оказываемся наедине в ее кабинете, Светлана рассказывает мне суть проблемы.

– Насть, могу я так обращаться?

– Конечно.

– У

меня в отделении сейчас лежит девушка. Девятнадцать лет. Прошлой ночью родила девочку. Уже в родовой отказалась от малышки, даже не взглянула. Акушерка проявила инициативу и принесла девочку в палату через несколько часов после родов, а та закрылась в туалете с криком, чтобы убрали ребенка. Я пыталась сама поговорить с ней, но она не идет на контакт. Но я вижу, что что-то не так. Не похожа она на кукушку. Может, ей помощь нужна?

– Вы хотите, чтобы я побеседовал с ней?

– Именно. Если не сложно.

– Это моя работа.

– И прекрати мне выкать, – Света снова улыбается, подходит к большому шкафу. – Возьми мой халат. Без него в отделение нельзя.

Я надела на себя белоснежный медицинский халат и пошла на первое боевое задание.

Перед тем, как пойти к пациентке, я зашла в детское отделение. Чтобы говорить о ребенке, нужно увидеть о ком пойдет речь. Малыши лежали в кувезах, кто плакал от голода, кому нужно поменять подгузник, кто просто плакал от того, что разлучили с мамой. И лишь один ребенок просто лежал, тот, который не знал матери, кого не прикладывали к груди после родов, кого мать отказалась даже увидеть. Малышка молча лежала, и голубыми глазками смотрела вокруг. Милейшее создание. И как от такого чуда можно отказаться? Я бы никогда. Если бы Господь дал мне шанс стать матерью, я бы его не упустила.

– Мамаша не передумала? – спросила меня медсестра, подошедшая, чтобы покормить девочку.

– Пока нет, – тихо отвечаю я, не отводя взгляда от пухлых и розовых щечек.

– Была бы какая больная, я бы поняла, – ворчит женщина. – А тут такая красавица. Здоровая, три шестьсот.

Оставляю эту фразу без комментариев и иду к роженице.

– Здравствуй, Мила. Меня зовут Анастасия Николаевна, – я вхожу в палату и присаживаюсь на свободную кровать. Палата рассчитана на две пациентки, но сейчас девушка одна. Посредине между койками большое окно, под ним стол и тумбочки. Снова смотрю на молодую мамочку. Она забилась в угол койки, обхватив руками колени, смотря на меня исподлобья. – Я психотерапевт.

– Я не хочу ни с кем разговаривать. Я приняла решение. Я ведь имею право на это? Вы же не можете меня заставить забрать ребенка? – голос ее дрожит, а на глазах наворачиваются слезы.

– Не можем. И ты права, это твое право забирать ребенка или оставить. Но тебя не выпишут, пока мы не побеседуем. Я не буду уговаривать тебя забрать малышку, – девушка немного расслабилась после этой фразы, – я просто задам тебе несколько протокольных вопросов, после которых выпишу справку, и ты сможешь уйти.

– Хорошо. Задавайте свои вопросы.

Для подобных ситуаций действительно есть набор протокольных вопрос, но я не стала задавать ни одного из них. Уверена, что девушка их уже слышала и забилась от них, как улитка в свою раковину. Чтобы вывести ее из этого состояния нужно шокировать ее. Задать тот вопрос, которого она не ожидает.

– Ты любишь отца ребенка?

Вопрос действительно застает ее врасплох. Девушка еще больше зажимается. Но уже через две минуты отвечает.

– Нет. Я его даже не знаю.