Я не свидетель
Шрифт:
– Нет, завтра утром улетаю.
– Остановиться есть где?
– Да, спасибо. У меня номер в гостинице "Львов".
Он не любил эту гостиницу, бездарно спроктированную и по-плебейски построенную. Останавливался в ней не раз, и всегда ее длинные низкопотолочные полутемные коридоры напоминали коридоры тюрьмы, а двери в номера вдоль них казались дверями в камеры.
В шесть часов он послушал последние известия, затем умылся, причесался и отправился вниз в ресторан поужинать. Народу еще было немного, он уселся за пустым столиком в углу. Молоденький официант, переставлявший тарелки и фужеры, безошибочно признал в Левине скромного командированного, поэтому подошел без карточки меню и сразу сказал:
– Есть лангет и жареная курица с рисом.
–
– Что будете пить?
– на всякий случай спросил официант.
– Бутылку минеральной...
Через час он поднялся к себе в номер и, не разувшись, прилег, свесив на пол ноги. Ложиться спать было еще рано, а так - лежа с закрытыми глазами, но бодрствуя, можно о чем угодно с пользой поразмышлять. Визит к Цурканову одну линию в судьбе Кизе подвел к итогу: оберст был застрелен неким Иегуповым и захоронен. Так что на главный вопрос, поставленный его племянником Анертом, Левину есть что ответить. Правда, не очень приятно будет сообщать, что место захоронения его дяди, как и прочих соотечественников Кизе, ушло под фундаменты заводских цехов, под асфальт. А вот кто таков этот Иегупов, за что он пристрелил Кизе, - на это должен ответить уже сам господин Анерт, хорошенько порывшись в дневниках своего дяди. Если, конечно, захочет. Но бюро "След" задачу, поставленную Анертом, как полагал Левин, решило, просьба-вопрос мюнхенского бизнесмена, оплаченная валютой, исполнена. На этом можно поставить точку и, спокойно вздохнув, заниматься только поисками пропавшего Георга Тюнена. Но Левин все больше склонялся к мысли, что было бы вовсе не лишним докопаться, узнать, кто таков этот Иегупов и почему он застрелил Кизе. Мотивы должны быть существенными для убийцы, и тянулись, разумеется, из очень далекого прошлого. Но имелся еще один Иегупов (однофамилец или родственник того?) приятель Георга Тюнена. Что и с чем связано, а что оборвано и нуждается в соединении? Видимо, ответ на это без Анерта получить не удастся. Но опять-таки, захочет ли Анерт, деловой человек, заниматься всей этой мутью, уже удовлетворившись знанием обстоятельств смерти дяди и места его захоронения? А что если пока не сообщать об этом Анерту, а продолжать выуживать у него куски из дневников Кизе, определив ему, что и где (в каких годах) искать? Согласится ли потянуть еще Михальченко или скажет: "Условия контракта мы выполнили? Выполнили. Пусть гонит бабки и ауфвидерзеен... Он просил что? Обстоятельства смерти и место захоронения. Ответ у нас готов. Он же не ставил условия выяснить, кто убил, да за что убил"...
Левин посмотрел на часы. Было четверть десятого. Он поднялся, вышел из гостиницы и отправился побродить по вечернему городу, вроде избыв раздумьями все свои заботы.
21
У капитана Остапчука дело шло ни шатко, ни валко. Басик исчез, проворонили. Гость его из Армении по-прежнему жил в своей "Ниве" на стоянке возле кемпинга. Случайным транспортом добирался до города и болтался по улицам, по магазинам, вертелся на Центральном рынке. Явно ждал возвращения Басика и нервничал, потому что без колес: поломавшийся трамблер с машины сняли, а склад запчастей на станции техобслуживания внезапно закрыли на ревизию. Так Остапчук договорился с директором станции, а тот, ничего не объясняя бригадирам, приказал "Нивой" не заниматься вовсе, в модуль ее не загонять - и без нее тесно от машин, пусть ждет на стоянке в кемпинге. Ориентировка на Басика была разослана во все райотделы области...
Во второй половине дня Остапчуку позвонил начальник паспортного стола:
– Максим Федорович, зайти можешь?
– А в чем дело?
– Тут один товарищ пришел. Дежурный его ко мне направил. Но, по-моему, это и тебе будет интересно.
– Ладно, сейчас поднимусь...
В кабинете у начальника паспортного стола сидел поджарый мужчина лет сорока в белой тенниске, красных спортивных брюках с белыми лампасами и в роскошных кроссовках.
– Расскажите капитану поподробней, - обратился к нему начальник паспортного стола.
Остапчук выжидательно посмотрел на визитера.
– Я из радиошколы ДОСААФ, - начал тот.
– Позавчера я как начальник дистанции намечал на местности трассу. У нас должны быть республиканские соревнования "охота на лис". Сперва мы намечаем на карте, а позавчера, как говорится, вышел на местность, в рощу. Работа уже шла к концу, когда смотрю, а под кустом что-то желтое лежит. Беру - а это паспорт, видно давно пролежал, какой-то замызганный, в желтой пластиковой обложке. Знаете, специальные такие продаются, с гербом и надписью "паспорт". Дома вечером жене показал, она развернула, посмотрела на фотографию и говорит: "А я видела этого человека".
– "Где?" - спрашиваю.
– "Ты когда ездил на соревнования в Донецк, по телевизору несколько раз показывали его. Просили всех, кто видел его, сообщить в милицию. Ты, говорит, снеси паспорт им, может это жулик какой. Их сейчас полно". Вот я и принес.
Взяв паспорт, Остапчук открыл первую страницу и прочитал: "Тюнен Георг Францевич". Затем перелистал несколько страниц, увидел фотографию пожилого человека и его личную подпись под ней, штамп с пропиской: Энбекталдынский РОВД, ул.Жолдасбая Иманова, дом N_26.
Судя по состоянию паспорта, провалялся он долго, под дождем мок или под талой водой, и на ветерке сох и на солнышке, хорошо еще, что в пластиковую "корочку" вставлен, она влаги не боится...
– Где вы его нашли, в какой роще?
– спросил Остапчук.
– Что вдоль шоссе, где старая водонапорная башня. Недалеко от нее.
– Точное место сможете вспомнить?
– А как же! И кустик тот покажу. Я всю трассу напамять знаю.
– Хорошо. Спасибо. И как с вами связаться в случае чего?
– Запишите мой адресок и телефон.
– Оформи, - кивнул Остапчук начальнику паспортного стола.
– Паспорт положи куда-нибудь отдельно. Может вскоре понадобиться, - и попрощавшись, Остапчук вышел.
Спускаясь по ступенькам к себе, он уже выудил первую, лежавшую на поверхности и знакомую для таких случаев мысль: "Ограбили, убили, а паспорт выбросили... Так что, Остапчук, дохлебывать придется тебе. Вершочки сняли Михальченко и Левин, а ты будешь доскребывать котелок, пока донышко не покажется"...
Из аэропорта Левин поехал домой, позвонил жене в аптеку сообщить, что прибыл благополучно, принял душ, позавтракал и, убирая со стола посуду в мойку, решал: лечь отдохнуть, просмотреть газеты или ехать в бюро? А ехать не хотелось. Помыв посуду, он позвонил Михальченко.
– Как съездили?
– спросил тот.
– Удачно?
– Удачно. Я полдня побуду дома, если ничего срочного... Чего молчишь?
– Оно вроде и не срочно, но...
– Что "но"?
– Нашелся паспорт Тюнена. Его принесли в райотдел, а Остапчук дал мне, чтоб я вам показал. И еще есть бандероль вам из Москвы.
– Из Москвы?
– удивился Левин.
– Да.
– Прочитай-ка обратный адрес.
– Москва, гостиница "Националь". А фамилии не разберу.
– Ладно, сейчас приеду...
Повертев паспорт, полистав его когда-то размокшие, а затем высохшие, в разводах страницы и выслушав подробный рассказ Михальченко, изложенный со слов Остапчука, Левин сказал:
– Паспорт долго провалялся. Если с момента исчезновения Тюнена, с середины апреля, то можешь подсчитать.
– Не убийство ли? Ограбили старика - и...
– произнес Михальченко.
– А вот где обратный билет до Алма-Аты?.. Вы много летали?
– Полетал.
– При регистрации откуда пассажиры вынимают билеты? Не обратили внимания?
– Обычно держат в паспортах. Так удобней, чтоб не рыться по карманам.
– А те, у кого паспорта вложены в такие обложечки?
– Закладывают в них на первой странице, куда вставлена и обложка паспорта.
– И я так думаю. Тем более Тюнен - аккуратный, педантичный. Не стал бы он держать паспорт в одном кармане пиджака, а билет - в другом. Если так - куда подевался билет, а, Ефим Захарович?