Я не твоя собственность-2
Шрифт:
Я испытываю такой страх, что у меня сбивается дыхание, частое и быстрое, словно мне не хватает воздуха. Я не могу позволить себе раскиснуть, мне необходимо взять себя в руки. И загнать страх обратно, туда, откуда он не сможет просочиться на поверхность. С ней все будет хорошо. Я знаю, что все будет хорошо. Она сможет. Я нанял самых лучших хирургов, они проводят операцию.
Я чувствую тупую боль в глазах. Разворачиваюсь, и возвращаясь к Стелле, Ной приближается ко мне, на его лице отражается полнейший
— Прости, — говорит он.
Голова гудит, как цепь электропередач, готовая воспламениться, явно требуя перегрузки. Картинки одна за одной смешиваются в один ряд. Я вижу, как она бежит босиком со всех ног под ледяным дождем, как будто гончие ада гонятся за ней. Не задумываясь я выбрасываю вперед кулак, который со всей силы достигают подбородка Ноя. Он явно не ожидал, поэтому с грохотом налетает спиной на торговый автомат.
— Где ты был? — раздраженно спрашиваю я. — У тебя была единственная задача. Одна единственная мать твою. Охранять ее. Никогда не выпускать ее из виду.
Он потирает подбородок рукой.
— Она не хотела, чтобы я заходил вместе с ней, так всегда происходило. Мы всегда дожидались ее в ближайшем кафе, и когда она выходила, то звонила нам, и мы забирали ее.
— Я договаривался с тобой совсем о другом. Ты разрешил ей поменять правила? Ты совсем сбрендил? — скрежещу я сквозь зубы.
— Мы не могли последовать за ней в дом, когда она к кому-то приходила. Она не разрешала нам. Это был первый раз, когда она ушла, не позвонив мне. Я ничего не мог сделать.
Я со всей силы ударяю кулаком по стене, тут же образовываются трещины от удара и сыпется штукатурка.
Медсестра направляется к нам, начиная своим занудным голосом:
— Простите, — сурово произносит она.
Ной и я поворачиваем к ней головы с лицами, перекошенными яростью, что она останавливается на полпути и пятится испуганно назад.
— Мне очень жаль, босс, — снова говорит Ной.
Ярость постепенно уходит, опять лед сковывает все мое тело и сердце.
— Ты забрал его? — спрашивая я, от моего голоса веет ледяным холодом.
— Да, он на складе.
— А остальные его люди?
— Они стали кормом для свиней.
Я разворачиваюсь и ухожу. Краем глаза я вижу двух детективов, направляющихся ко мне. Ну, они точно от меня не услышат ни слова, я отправлю их непосредственно к своему адвокату.
29.
Зейн
Появляется нейрохирург Медхи Хасан. Я увидел его отражение в окне, пока стоял у него, разворачиваюсь с нему лицом, Стелла поднимается из кресла. Он выглядит усталым и мрачным, он был в операционной семь часов.
— Как она? — спрашиваю я жестко.
—
Стелла опускается на свое место, я сажусь рядом.
Доктор Медхи всплескивает руками и откашливается.
— Я сделал все, что мог. Череп был сильно раздроблен, в основном вся левая сторона, произошло кровоизлияние, одни сплошные сгустки крови. Боюсь, что был вынужден удалить ей десять процентов мозга.
Я задыхаюсь, вскакиваю на ноги, возвышаясь над ним.
Лицо доктора Медхи дергается. Он явно боится меня, как и большинство людей. Он снова откашливается.
— Было слишком рискованно удалять все фрагменты. Мы поддерживаем ее жизнь на данный момент, я вставил прибор контролирующий внутри черепное давление, который позволит вмешаться, если давление вдруг повыситься, но, боюсь, вы должны приготовиться к худшему. Вероятность настолько мала, даже если она очнется никогда не сможет стать нормальным человеком. Вы поняли меня... нормальным... она не сможет адекватно воспринимать окружающий мир.
Стелла застыла в шоке.
У меня сжимается горло, и по телу бегут мурашки, создавая неприятный холодок от беспокойства.
— Доктор Хасан я выбрал вас, потому что вы лучший нейрохирург в Европе, и я не хочу слышать ничего, кроме того, как вы собираетесь улучшить ее состояние.
Несколько секунд царит молчание.
Затем доктор Медхи с гордостью отвечает, но очень тихо:
— Я могу вас заверить, мистер Маленков, что мисс Фьюри получила лучшее, что я мог сделать, и не только в Европе, но и в любой точке мира.
Я делаю глубокий вдох. Его гордость удивительным образом успокаивает меня. Да, однозначно, она в лучших руках.
— Ближайшие двадцать четыре часа будут критическими, — говорит он, — но вы сможете с ней повидаться через два часа. Мы вернемся к разговору после завтра.
Он встает.
— Подождите, доктор, — говорит Стелла тоже поднимаясь.
— Да, — вежливо отвечает он.
— Я не понимаю. С ней все будет хорошо?
Уголки его губ опускаются.
— На все воля Божья, — тихо отвечает он и уходит, не глядя на Стеллу, я выхожу из комнаты и в коридоре встречаю Шейна.
— Прости, мужик. Мне очень жаль. Я услышал от ребят.
Я киваю.
— Послушай, позволь я позабочусь о Ленни. Ты должен оставаться со своей женщиной, ты ей нужен.
Я смотрю на него и понимаю, что наконец-то узнал определение слова «тоска». Для меня время остановилось. Я слышу, что он говорит. Я вижу людей, идущих к нам, но я ничего не чувствую, хотя понимаю, что тело продолжает функционировать — дышать, а правая нога бесконечно подергивается от беспокойства, но я не чувствую этого.