Я не твоя собственность-2

Ле Карр Джорджия

Я верю в любовь Зейна, по крайней мере, на данный момент, именно в это только мне и остается верить.

Я подхожу к Ною.

— Я хотела бы увидеться с Зейном, перед тем как мы сегодня улетим, — говорю я ему.

— Конечно. Я договорюсь с ним и перезвоню тебе.

Зейн

— Веришь ли ты в чудо? — спрашивает Дейзи.

Я медленно отрицательно качаю головой.

Она улыбается своей улыбкой, которая словно светиться изнутри.

— Я верю. Я верю, что чудеса случаются постоянно. Само мое спасение было чудом.

Я сохраняю совершенно

нечитаемое лицо. Ее спасение было чудом. Это была ужасная авантюра, произведенная жестоким методом, чтобы заполучить Далию.

Она подходит ко мне ближе и снова у меня возникает неприятное ощущение, мне хочется отвернуться от нее. Возможно из-за того, что она слишком чиста, слишком невинна. Такое ощущение, что я недостойный грешник, стоящий перед алтарем.

— Я тут порылась во всевозможных исследованиях, имеющих отношение к коме и даже не сомневаюсь — чудеса случаются. Есть множество отчетов о пациентах, чудесным образом вышедших из комы, несмотря на длительный период. Некоторые люди рассказывают, как они проснулись после долгих дней, недель и месяцев, но некоторые рассказы действительно напоминают чудо. Парень по имени Терри Уоллис вдруг не с того не с сего начал говорить после девятнадцати лет, проведенных в бессознательном состоянии.

Она говорит очень быстро и с волнением.

— И представляешь его состояние, когда этот польский парень увидел одиннадцать внуков, родившихся, пока он был в коме! И не смотря не на что, он проснулся после стольких лет. И есть еще один парень, который находился в вегетативном состоянии семь лет. Он очнулся именно в тот момент, когда вся его семья собралась у него в палате и затеяла спор — стоит ли дать разрешение на операцию, чтобы удалить скопившуюся жидкость у него в легких или же дать ему просто спокойно умереть. Существует слишком много случаев, когда люди выходят из комы, например, когда рядом звучит музыка. Одна девушка, когда поставили ей диагноз, что она никогда не проснется, стала улыбаться, как только слышала арию Адель, а через два дня она проснулась от долгого сна.

Ее глаза сияют от возбуждения.

— Есть и другой случай, когда человек проснулся и сказал: «Пепси». Многие из очнувшихся говорили именно о том, что им очень помогало участие и забота близких. Они говорили, что несмотря на то, что не могли двигаться, все слышали.

Она хлюпает носом и у нее на глазах выступают слезы.

— Причина, по которой я все это тебе говорю — я увидела великую силу, скрывающуюся в тебе, когда мы разговаривали на лестничной площадке. Слабый человек бы стал врать и изворачиваться, но ты сказала мне правду... ты признался мне, кем являешься и чем занимаешься, хотя сфера твоей деятельности жестока.

Слезы бегут у нее по щекам, но она даже не обращает на них внимания.

— Знаю не имею права просить тебя об этом, очень большом одолжении, но я прошу тебя здесь и сейчас, прежде чем улечу, используй свою силу, чтобы помочь моей сестре. Пожалуйста, Зейн, не отказывайся от нее, каким бы тяжелым не было ее состояние. Она где-то там, и возможно, даже слышит нас. Ей просто нужно время, чтобы найти свой выход. Она выйдет из комы, я знаю… я просто чувствую это.

Я не отмахиваюсь свирепо от ее слов, которые попадают в мою черную клетку, в которой находится взаперти моя душа, и сияют, озаряя все вокруг, как золото или ложное золото. Но я покупаюсь на все, что она говорит.

Время течет так медленно, разрывая нас на части.  

Исход не наступает,

и это становится больше похожим на древнюю пытку.

Джанкарло Синьорини

33.

Зейн 

После того, как Дейзи с матерью оставляют меня, я впадаю что-то сродни с безумием. Я становлюсь нервным, беспокойным, склонным к приступам ярости и бешенства, теряя весь интерес к бизнесу. Вся работа не вызывает у меня не удовольствия и делаю я ее нехотя. Я все время задаю себе вопрос: «Зачем я вообще все это делаю?» У меня и так полно денег, которые я не могу применить с пользой, у меня пропадает всякое желание что-либо делать. Я начинаю скрываться от общества, прячась от всех и ненавидя всех вокруг.

Я даже перестаю играть на пианино.

Каждый раз дергаюсь, как только звонит телефон и сердце заходится в груди, пока не понимаю, что вопрос не касается ее, только тогда выдыхаю. Стоит мне приехать в больницу, я останавливаюсь перед ее дверью, замирая, нервы вибрируют и дрожат внутри, прежде чем вхожу в палату. Я боюсь входить, я боюсь увидеть ее бездыханное тело.

Боже, я так бл*дь боюсь потерять свою маленькую рыбку.

Для меня мой дом превратился в тюрьму, по ночам я брожу в одиночестве по этому огромному дому, чувствуя себя оболочкой, такой же, как изобразил Микеланджело. Пустой, испытывающей муки и бесконечные страдания.

Как-то я даже решился пойти на исповедь.

Священник сказал: «Покайся, сын мой».

Я спросил: «А это вернет ее?»

«Нет, но это спасет твою душу».

Мне плевать на мою гребаную душу, она уже безвозвратно проклята. И то, что я до сих пор нахожусь в здравом уме, говорит мне о том, что мой конец не будет легким. Покаяться и стереть всю боль, страдания, которые я причинил? Нет, нет и еще раз нет. Это дурацкая затея. Ее сестра права — это мое наказание, сущий ад. Я вышел из храма еще более отчаявшимся, нежели, когда вошел в него.

В конце концов, именно Ной протягивает мне руку помощи, чтобы вытащить меня из глубокой тьмы. Он подговаривает отправиться с ним во Францию, встретиться с очень мужественной француженкой Бернадетт. Она живет в доме, который был построен по ее специальному заказу и назван Mas du bel athl'ete dormant — Дом Прекрасного Спящего Спортсмена.

Ее история начинается, когда ее муж, Жан-Пьер Адамс, знаменитый футболист, решил сделать плановую операцию по восстановлению коленного сустава после перенесенных спортивных травм. После операции он так и не проснулся от наркоза, тогда ему было тридцать четыре года, и это событие произошло тридцать три года назад.

Одна часть меня не хочет встречаться с этой женщиной. Я отказываюсь верить в то, что Далия не проснется в ближайшие несколько дней или недель, но другая часть хочет чему-то научиться у нее, и я знаю, что она сможет научиться меня многому. Далию в ближайшее время переведут из реанимации, я не хочу оставлять ее в больнице ни дня. Я точно уверен, что высококвалифицированные сестры, которых я найму, смогут гораздо лучше ухаживать за ней дома. Я очень боюсь, что ее ослабленный организм, подхватит один из этих вирулентных штаммов устойчивых к антибиотикам бактерий, которыми заражены больницы. Предупреждение доктора Медхи о пневмонии по-прежнему вызывает у меня дрожь во всем теле.