Я не якудза
Шрифт:
Этот тип шёл, словно по моим следам, осторожно оглядываясь по сторонам. Я сразу смекнул, что это не владелец квартиры. Приглядевшись к нему, я не мог понять кто же этот человек. Он наклонился к сейфу, словно знал, где находиться самое дорогое. Вор открыл сейф, без какого либо затруднения. Значит, он знал код. Достав из футляра саламандру, он завернул её в тряпку, положил запаху и ушёл тем же ходом.
— Ты думаешь, это был ещё один вор? — Тихиро поправила бандану.
— Да, и его явно чётко проинформировали, как и нас.
— Тот человек взял копию?
— Да.
— Интересно, на кого же он работает, — Тихиро задумчиво почесала левую бровь указательным пальцем.
— Только между нами, — я подвинулся ближе к Тихиро. — Думаю, это Гын — со.
— Разве? Они же закадычные друзья.
— Не обольщайся, у этого корейца глаза на триста шестьдесят крутятся. Если мы делаем два шага, он на пять впереди, плюс четыре уже просчитаны.
— Завтра ночью, мы должны отдать эту вещь Тадамасе, — Тихиро протерла стакан белой салфеткой.
— Сделаем, удачной работы, — я допил морс из клюквы, и поехал к Гын — со.
Мой начальник был явно не в духе. Гын — со срывался по мелочам. Закончив отвозить ночных дам по мотелям, я вернулся в офис корейца. Вместе мы поехали загород, Гын — со постоянно курил, в салоне было нечем дышать. Я приоткрыл окно, чтобы выпустить голубой туман, от которого уже слезилось в глазах.
— Цу, слушай, а что ты вчера после одиннадцати делал?
— Кхм, — я неловко кашлянул. — Ну, там, это. Я…
— Чего так покраснел? С девочками развлекался? По тебе видно, лицо помятое. Матери лекарства купил?
— Да, три дня назад врачу деньги перевёл.
— Есть улучшения?
— Да. Врачи говорят, если так и дальше пойдёт, то курс химиотерапии не понадобится.
Мы подъехали к каким-то баракам. Дорога была плохая, после дождя стояли лужи и грязь. Гын — со вышел из салона, я сделал то же самое. Дождь слегка моросил, похоже, ночью опять будет ливень.
— Тут подождёшь? — Грубым голосом спросил кореец.
— В одиночестве быть не привык.
Мы пошли прямо по высокой траве. Бараки были ограждены небольшим деревянным забором. Чем ближе мы подходили, тем сильнее чувствовался запах гнили и плесени. Я прикрывал нос ладонью.
— Кто здесь вообще живёт? — Спросил я.
— Всякая челядь, — Гын — со сплюнул комок густой слюны на землю. — Держи, — он протянул мне фотографию, на ней была изображена женщина. — Ищи её там, — он показал мне влево, где находились бараки. — Найдёшь, звони.
— Понял, — я взял фото, и пошёл.
Дождь потихоньку начал усиливаться. Я заглядывал в каждый домик. В основном там жили низшие слои население, которые лишились всего. Из удобств у них был только свет. Спали на полу, если это можно назвать полом. Дети бегали по деревянному полу, который выступал от бараков. Над ним был навес, я зашёл под него. Дверей не было, только бумажные сёдзи крепящейся к деревянной раме. Постучав в один из бараков, мне открыл худой мужчина.
— Здравствуйте, — я вежливо поклонился. — Вы не знаете эту женщину? — я показал ему фотографию.
Он внимательно рассматривал её, к нему подбежала наглая дамочка, которая злобно окинула меня взглядом.
— Кто ты такой? Чего проперся? Опять налоги собирать?! Проваливай, аферист!
— Извините, — я ещё раз поклонился. — Я ищу одну женщину.
По всей вероятности этот худой мужчина был её мужем. Он протянул ей фотографию, а сам скрылся в тени.
— Эту что ль? — Недовольно фыркнула женщина.
— Вы всё верно поняли, мне нужна именно она.
— На клиента не похож, — к злой даме подошла другая помоложе. — Дай взглянуть, — она выхватила у неё из рук фотографию. — М — да, вот каких мужиков находит всякая яриман. А у тебя девушка есть? — молодая дама начала флиртовать со мной.
— Извините, но мне нужна вот эта женщина, — я указал на фото. — Если вы не знаете, где она живёт, я спрошу у других.
— Что же, знаем, — хрипато произнесла злая дама. — Эта дарасинай живёт в двадцати бараках от нас. Идите молодой человек в самый конец, — она отдала мне фотографию, и захлопнула сёдзи.
Я тяжело вздохнул, и пошёл прямо по деревянному полу. Нечаянно, я заглянул в домик, где были открыты сёдзи. На несколько минут, я остановился. Отец принёс своим детям две игрушки, они были не самыми новыми, но улыбка не сходила с лиц детей. Они радовались тому, что есть у других, но они этого не замечают. Почему то я вспомнил своё детство, когда отец водил меня на аттракционы. Мне тогда лет шесть было. Но я не чувствовал себя настолько счастливым, как эти дети. Но сейчас, я бы отдал всё, чтобы оказаться в том самом месте, держа отца за руку.
Пусть, я часто ссорился с ним, кричал и вёл себя отвратительно, но я люблю его… Я понял это сейчас, когда увидел эту картину. Как бы плохо не жили наши родители, они отдадут последнюю крошку своим детям, даже если те ведут себя, как последняя свинья. Хочу спросить себя сейчас, почему я был такой бесчувственной сволочью, которая хотела доказать обратное?! Почему я не любил тогда, когда это было у меня?! Почему, я стал грустить? Зачем все это, что доставляет мне боль? Неужели, не было другого варианта показать мне родительскую любовь?
— Эй!
Кто-то слегка ударил меня по спине, я обернулся. Сзади стояла та самая девушка, у матери которой я спрашивал про женщину на фотографии.
— Что ты здесь делаешь? — Я оглядел её с ног до головы. На девушке было бледно — голубое платье, сланцы и зонт.
— Я подумала, что ты заблудишься, ещё и дождь. Тебя проводить?
— Если тебе не сложно.
— Я этот округ, как пять пальцев знаю.
На некоторых домах висели фонарики, приглядевшись к девушке, я узнал свою бывшую одноклассницу.