Я, опять я и еще раз я
Шрифт:
Полная звукоизоляция и никаких камер.
Окна и дверь, разумеется, снабжены сигнализацией, на руке у Сэмюэлс часы с мини-рацией. Два телефона — один служебный, другой личный.
Экран на стене, а за ним сейф с личными делами всех учениц.
На белом столе был сервирован чай. Синие тарелки, белое печенье.
Она заняла место в предложенном кресле, выждала, пока Сэмюэлс наливала чай.
— Расскажите мне об Эйнджел.
Сколько она ни старалась, ее мысли возвращались к Диане.
— В ней моя жизнь.
Эвелин снисходительно улыбнулась.
— Разумеется.
— Да, она любит рисовать. Это доставляет ей большое удовольствие. Больше всего на свете я хочу, чтобы она была счастлива.
— Это естественно. А теперь…
— Какое любопытное ожерелье! «Сейчас, — скомандовала она себе. — Сделай это сейчас, пока тебе не стало плохо». — Вы позволите?
Эвелин машинально взглянула на кулон у себя на груди. В тот же момент Дина поднялась с кресла и наклонилась вперед, словно изучая камень. Скальпель уже был у нее в руке.
И вонзился в сердце Эвелин.
— Ты не узнала меня, Эвелин, — добавила она, наблюдая, как стекленеют уставленные на нее глаза Сэмюэлс, а кровь тонкой струйкой стекает на белую накрахмаленную блузку. — Как мы и думали, ты увидела лишь то, что хотела увидеть. Ты продлеваешь это безумие до бесконечности… но ведь ты для этого и была создана, может быть, тебя не стоит винить. Мне жаль, — сказала она, глядя, как Эвелин умирает, — но этому надо положить конец.
Она мгновенно обработала руки защитным составом, чтобы не оставлять отпечатков, и подошла к экрану. Щиток она обнаружила именно там, где ей сказали, открыла его и использовала декодер, который принесла с собой в сумочке, чтобы открыть электронный замок.
Она забрала все диски до единого. Она ничуть не удивилась и, уж конечно, не огорчилась, увидев солидную сумму денег. Правда, она предпочитала кредитные карточки, но наличные — это тоже неплохо.
Она вновь заперла сейф кодовым замком, повернула экран на место и закрепила его.
Она покинула комнату, ни разу не оглянувшись, и ввела на входной двери режим «Не беспокоить».
Пульс у нее галопировал, но она, не торопясь, вышла из здания. У крыльца ее ждала машина с водителем.
Она еле дышала, пока они ехали к воротам. Когда они открылись, тиски, сдавившие ей грудь, немного ослабли.
— Ты быстро управилась, — сказала та, что сидела за рулем.
— Быстрота — лучшая тактика. Она меня не узнала и ничего не заподозрила. Но… я видела Диану, и она меня видела. Она все поняла.
— Надо было мне пойти.
— Нет. Камеры. Даже с твоим алиби ты не смогла бы обойти камеры. Я дым. Дезире Фрост уже не существует. А вот Авриль Айкон… — Она наклонилась вперед и сжала плечо Авриль. — У нее все еще есть работа.
Влияние его имени и стоявшие за ним миллионы обеспечили Рорку встречу с исполнительным директором клиники Айкона.
— Это будет неформальная предварительная встреча, — предупредил он Луизу, пока шофер вез их в лимузине сквозь привычные утренние заторы. — Но мы хотя бы пробьемся внутрь.
— Если Даллас напала на верный след, последствия будут ошеломляющими. Я имею в виду не только технологию,
Рорк повернулся к ней и вопросительно поднял бровь.
— Ты выбрала бы такой вариант?
— Не знаю. Честно говоря, меня раздирают противоречия. Как врач я невольно восхищаюсь научной стороной проекта: это грандиозное достижение. Наука влечет к себе, даже когда она преступна.
— В этом случае даже больше.
— Да, иногда даже больше. Дискуссии о дублировании человека вспыхивают время от времени. В принципе я категорически против этого, но соблазн велик. Слишком велик, хотя и чреват катастрофой. Если Даллас взяла верный след, возникает масса вопросов. Кло-нирование человека в лабораторных условиях, отбор одних наследственных признаков, подавление других. Кто решает, каковы критерии? Как быть с потерями, неизбежными при любом научном эксперименте? И как, наконец, быть с искушением, которому предположительно поддался даже такой уважаемый человек, как Айкон: использовать клоны в качестве товара?
— А если это когда-нибудь выйдет наружу, — подхватил Рорк, — начнется «охота на ведьм». Вдруг мой сосед — один из них? А если да, и я на него разозлюсь, имею ли я право его уничтожить? Правительства будут драться за обладание этой технологией. И еще один вопрос: неужели авторы открытия уйдут в историю незапятнанными? Должны же они хоть чем-то поплатиться! Этого требует элементарная справедливость. Вот о чем будет думать Ева.
— Давай не будем забегать вперед. Мы уже почти приехали.
— Ты хоть представляешь, что именно надо искать?
Луиза расправила плечи.
— Полагаю, это выяснится прямо на месте.
— А ты бы хотела?
— Что? — спросила она с недоумением.
— Продублировать себя.
— О боже, нет! А ты?
— Ни за что на свете. Мы постоянно… воссоздаем себя как человеческий род, не правда ли? Мы эволюционируем. И этого должно быть достаточно. Мы меняемся. Мы для того и созданы, чтобы меняться. Нас изменяют люди, обстоятельства, опыт. К лучшему или к худшему, — ответил Рорк.
— Мое происхождение, воспитание, окружение в первые годы жизни должны были, по мнению моих родителей, предрасположить меня к определенному образу жизни, — задумчиво проговорила Луиза. — Но я его отвергла. Мой выбор и пережитый опыт изменили меня. Знакомство с Даллас привело к новым переменам во мне и дало мне возможность работать в «Доче». Знакомство с вами обоими помогло мне встретить Чарльза, и наши с ним отношения вновь изменили меня. Я открыла в себе нечто новое. Какова бы ни была наша ДНК, наша наследственность, нас формирует жизнь. Я думаю, мы должны любить… Как бы пошло это ни звучало, мы должны любить, чтобы стать по-настоящему живыми, полноценными человеческими существами.