Я останусь
Шрифт:
Глава 3.
3.
Июнь.
— Гроза? — удивление в хриплом голосе неподдельное. Игорь переводит взгляд с темного, катающегося волнами, моря на взъерошенного друга, которого он хотел найти и который нашелся сам.
Тим бледен, на лице – трехдневная щетина, в глазах – дикая усталость. Он стоит напротив Игоря, с непониманием косясь на зеленого монстра своей подружки, широко расставив ноги и спрятав руки в карманы джинс. Вся его поза говорит, что он готов разорвать в клочья даже лучшего друга.
— Ты знаешь, у Маруси точно такое же прозвище, — говорит Игорь, и легкая улыбка трогает губы. — Когда-то она смеялась, что у нас одно прозвище на двоих. А хочется, чтобы не только прозвище, понимаешь?
Тим кивает осторожно.
— А еще я очень часто представляю, какие у нас с ней будут дети, — улыбка становится шире. — До одури хочется дочку: такую же красивую и упрямую, как мама. Мы могли бы назвать ее Юлей, в честь Марусиной бабушки. Она очень любила свою бабушку. Скажи, Тим, ты боишься чего-нибудь? — без перехода спрашивает Игорь, наблюдая за растерянным другом. Тот подходит к кромке воды, и легкие набеги волн лижут носки его ботинок. Но Тим не обращает внимания, кажется, погрузившись в свои собственные мысли. Игорь встает по правую руку от друга.
— Да, — только и отвечает Тим. Но Игорь не торопит друга. Он не знает, что произошло сегодня, но вряд ли что-то пустяковое. Тим давно вырос из того возраста, когда азарт и адреналин для него превыше всего. Игорь никогда не поверит, что профессор поставил гонки выше любимой женщины. Что-то крылось за сегодняшним поступком. Что-то серьезное и далеко невеселое. — Боюсь, что ничего не значу для нее. Иногда мне кажется, что она просто играет со мной. Ты же помнишь, какой она всегда была?
Игорь помнил. Белокурая проказница со странным именем Паулина выросла у них на глазах. Дерзкая, относящаяся к парням свысока и вечно подтрунивающая над патлатым рокером, коим в то время выглядел профессор. Она доводила его до белого каления. Из-за нее Тим бросил институт и ушел в армию. А когда прислал фотку себя лысого – Игорь помнил, как некрасиво рыдала Паулина, размазывая по щекам тушь со слезами. А потом она с родителями уехала в Италию на родину матери. Тим благополучно вернулся из армии, закончил институт и неожиданно для всех подался в науку и очень стремительно защитил кандидатскую, а после и докторскую, и подался в преподаватели. А год назад Полина-Паулина вернулась в родной город. И у профессора сорвало крышу окончательно.
— Вокруг нее же всегда мужики вились один краше другого, — продолжает Тим. — А я…Я ее с пятнадцати лет люблю, и это сводит с ума, — он пинает прибившийся волной камушек. — А теперь…
— А теперь она сидит на моей кухне, зареванная, продрогшая и уверенная, что ты ее бросил, — перебивает Игорь неожиданно зло. Взрослые ведь люди, а ведут себя хуже детей. И сам себя ловит на мысли, что они с Марусей ведут себя не лучше.
— То есть как это на твоей кухне? Зачем? Как? — Тим окончательно растерян и сейчас невообразимо похож на того пацана, который впервые завис на наглой малолетке.
— Полагаю, вот на этом звере и прикатила, — Игорь кивает на зеленый Kawasaki за спиной. — И, между прочим, в одном сарафане. А в ее положении это…
— В каком положении? — а Игорь думал, что больше удивить нельзя. Оказывается, можно. Сейчас Тим выглядит так, словно его каток переехал. Дважды, как минимум.
— Скажи мне лучше, где тебя носило всю ночь? — снова Игорь переводит тему в другое русло.
— А? Что? Ааа, — Тим чешет затылок, растрепывая и без того всклокоченные волосы. Снова отрастил, как Паулина нарисовалась на горизонте. — Да у меня сводная сестра вляпалась по дурости, спасать пришлось.
— На гонках? — Игорь хмурится, а Тим злится. Не хочет говорить о случившемся, по глазам видно. А еще ему очень хочется узнать об интересном положении своей подружки. — Ты же завязал, Тим, — напоминает Игорь.
— Пришлось вспомнить молодость, — скалится недобро.
— Расскажешь? — спрашивает, понимая, что нет, не расскажет ничего профессор. И тот в ответ лишь качает головой. — Может, помощь нужна какая? Ты же знаешь, мы с Саней…
— Сам разберусь, — отрезает хмуро.
— Сам – это хорошо, — не отстает Игорь. Нельзя отпускать профессора одного в таком состоянии и все как есть оставлять нельзя. Впишется в дерьмо какое-нибудь, как потом Полинке в глаза смотреть. — Но ты бы о женщине своей подумал. О ребенке…
— Что?! — взрывается Тим, наступая на Игоря. Тот невольно пятится, увязая в песке. — Что ты сказал?! — хватает Игоря за грудки, встряхивает. Тот не сопротивляется, хотя быть безвольной тушкой – сомнительное удовольствие.
— Я сказал, какого хрена твоя беременная женщина шляется одна посреди ночи?! — Игорь перехватывает запястья друга, отлепляет от себя.
Тим смотрит ошалело.
— Беременная? — спрашивает тихо, отшатнувшись. — Полька беременна? Моя Полька?
Игорь кивает, и наблюдает, как Тим с диким ором рушится спиной в темную воду, взметая ввысь снопы брызг.
— Идиот, — выдыхает Игорь, устало опускаясь на песок, — но счастливый.
Тим выбирается из воды нескоро, отряхиваясь и отфыркиваясь. В нетерпении переступает ногами перед Игорем.
— Поехали. Чего расселся?
Фыркнув, Игорь резко поднимается на ноги. Ну, поехали.
До дома доезжают быстро: Игорь на байке впереди, Тим сзади на своем желтом Porsche. Все время подгоняет профессор, а Игорь веселится, в красках представляя встречу этих двоих. Посмеивается и даже насвистывает веселую мелодию, хотя самому совершенно не до смеха.
В квартиру входят тихо и тут же натыкаются на две пары глаз: лучистых синих и изумленных серых. И мир вокруг исчезает. Сжимается до одной девушки, измученно прислонившейся к двери спальни. Девушки, что снова приготовилась от него сбежать в одежке с чужого плеча. И в груди сжимается так, что дышать невозможно. Он смотрит только на Марусю, а она – на него. И сейчас ему плевать, что рядом есть еще кто-то. На все плевать, даже на то, что в серых глазах рыжими точками проступает злость. Однажды он ее предупреждал, говорил, что не мальчик и все эти детские игры, к которым так привыкли маленькие девочки – не по нему. Он вырос и давно знает, чего хочет. А сейчас он хочет эту уставшую, растерянную и злую девчонку. Хочет давно и навсегда. Всю: от пальцев на ногах до кончиков волос. Хочет каждое утро просыпаться рядом с ней, видеть ее озорную улыбку и сходить с ума от ее всхлипов на пике наслаждения. Ему одной ночи с ней хватило, чтобы это понять. А ей понадобилось пять месяцев, чтобы снова сделать неправильные выводы о его жизни и его чувствах.
Он делает шаг к той, что вихрем ворвалась в его невыносимую жизнь, вытащила из болота, в котором он старательно себя топил, но острая боль протыкает насквозь, рвет грудную клетку. Дыхание срывается. Он покачивается, рукой упершись в стену. Чей-то встревоженный голос окликает. Тим. Игорь рассеянно кивает: с ним все в порядке. Такое бывает. Сейчас он таблетку…
— Ч-черт, — выдыхает, силясь сделать новый вдох. И понимает, что не может. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. И что еще чуть-чуть и его грудная клетка с треском лопнет от раздувшегося в ней сердца. Из последних сил запускает руку в карман, ища спасение, но пальцы нащупывают тонкую цепочку. Мгновение он рассеянно смотрит на кулон на ладони.