Я останусь
Шрифт:
— Таблетки?! — встряхивает Тим. — Где таблетки?! — шарит по карманам, но тщетно. Сегодня Игорь не рассчитывал умирать. Видимо, зря.
— Не смей, — нежный требовательный голос не дает отключиться. — Не смей умирать, слышишь? Игорь! — холодные ладошки касаются лица, обнимают, не позволяют упасть. А чьи-то другие всовывают в дрожащие пальцы стакан с водой, вкладывают таблетки.
— Пей, — снова Тим. Но стакан выпадает из пальцев, оглушая звоном битого стекла. Пальцы немеют. Медленно Игорь сползает на пол, закрывает глаза, выжидая спасительную темноту. Там не будет боли – проверено. И кошмаров не будет. И Маруси…
— Ма-ша, — срывается хриплое.
— Я здесь, — такой родной голос и запах: миндаля и ванили. — Я останусь, слышишь? Только не умирай.
Игорь кивает. Пытается разлепить веки, цепляясь за этот запах, силой вырывая себя из полузабытья. Боль нещадно сдавливает сердце, скручивает позвоночник.
— Вот, — дрожащие пальчики касаются его губ, вкладывают спасительную таблетку, поят. — И под язык. Давай, мой хороший.
Таблетка горчит, но усмиряет боль. И дыхание возвращается. Игорь делает вдох и чувствует, как горло обволакивает сладко-горький аромат его девочки. Самой родной и любимой.
— Люблю… — тихо, на излете дыхания. «Люблю», — улыбкой по обветренным губам, усмиряя сошедшее с ума сердце. — Люблю… — и все равно, что никто не слышит.
— Гроза, твою мать! — Тим злится. Да уж, лопухнулся Игорь сегодня. Не рассчитал как-то силы и нервы. Видать, прав Димыч: давно пора нормальное обследование пройти. Да ему все некогда: фестиваль на носу. Без него ребята не справятся. Да еще и Самурай девчонку свою подкинул. Впрочем, против девчонки Игорь ничего не имел – самому нужна, как воздух.
— Нормально все, — хрипит Игорь в ответ, прислушиваясь к себе: сердце стучит ровно, под лопаткой немного тянет, но это уже мелочи. — Живы будем, не помрем.
— Шутник, мля, — рычит Тим. — Сам встанешь или помочь?
— Отвали, папаша, — хмыкает Игорь. — Сам справлюсь.
— Ну и черт с тобой, — отмахивается Тим и уходит, утянув за собой всхлипывающую Польку. Вот и славно. Пусть сперва между собой разберутся. А он до своей кровати как-нибудь доберется. Вот сейчас посидит чуток. Рядышком устраивается Маруся, плечом касаясь его.
— Как ты? — спрашивает, помня, в каком состоянии она была, когда он уходил.
— Штормит, — ровно отвечает Маруся. — А ты? Давно это с тобой?
— Пять лет.
— Ох, — только в ответ. Игорь усмехается. Да уж, потрясение еще то. — А как же ты…
— Как-то.
Маруся молчит. Да уж, странный разговор. А как найти силы на большее сейчас, когда и дышишь с трудом? Игорь тихо вздыхает, обнимает Марусю за плечи, притягивает к себе, заставляя ее положить голову ему на плечо. Маруся подчиняется и он зарывается носом в ее макушку. Наслаждается.
— Я так и не сказала тебе спасибо, — говорит, щекоча его запястье.
— Всегда пожалуйста, — с улыбкой отвечает Игорь куда-то в ее всклокоченную макушку.
— И ты даже не спросишь, за что? — она удивлена.
— А разве это важно, — он не спрашивает, потому что это действительно неважно. Хотя он прекрасно понимает, о чем она. Не может не понимать, как и забыть тот день. И те тюльпаны. И ту Марусю, забывшую о страхе и по-настоящему счастливую.
Глава 4.
Для4.
Июнь – май.
— Марусь, — шепот Игоря отгоняет сон. Оказывается, я уже успела задремать.
— Ммм, — просыпаться не хочется, только прятаться в его руках, согреваясь ровным дыханием и горячим боком.
— Девочка моя, — пальцы мягко касаются щеки, трогают губы. И я невольно трусь о его ладонь, нежась лаской. А еще недавно я хотела выгнать его взашей или уйти самой. Только бы не видеть. Не думать ни о чем. А потом страх, острый, обжигающий, пронзил насквозь, натянул до предела каждый нерв, и я поняла, что ничего не хочу. Только быть с ним рядом. Пусть ненадолго. Пусть. Главное, снова вдыхать его запах, слушать его хриплый голос, дышать им. — Надо бы до кровати добраться, — вздыхает Игорь, поглаживая мою шею. — Сможешь? А то я… — снова вздыхает. Открываю глаза, прислушиваясь к себе: слабость еще есть, слегка подташнивает и голова немного побаливает. Но в целом до кровати я доберусь и на своих двоих.
— А ты? — и заглядываю в его глаза цвета расплавленного золота. Красивые. Самые красивые на свете.
— И я, — улыбка трогает обветренные губы. А я не могу не смотреть на него. Он изменился. В темных отросших волосах блестит седина, скулы заострились еще больше, того и гляди – порежешься. Похудел и зачем-то отрастил бороду, которая ему чертовски идет. Интересно, а она у него такая же жесткая, как непослушные волосы? Не разрывая зрительный контакт, большим пальцем провожу по скуле, и некоторое время смотрю на подушечку пальца, не веря, что не порезалась. Усмехаюсь и очерчиваю контур его лица, щекоча пальцы короткими и мягкими волосками. И вдруг чувствую, как дыхание Игоря срывается. Он перехватывает запястье и касается губами ладони. Я вздрагиваю. А он целует маленькую родинку на линии жизни и небольшой шрам вдоль линии сердца. Целует каждый пальчик, а после прижимается щекой к ладони и тяжело вздыхает.
— Я не могу, — выдыхает хрипло. И от его голоса по коже табун мурашек проносится. — Я так хочу тебя, что сейчас сдохну.
С губ срывается нервный смешок.
— Да уж, веселенькая перспективка: затрахать мужика до смерти, — и тут же жалею о сказанном под пронзительным взглядом. — Извини, — бормочу, чувствуя, как краска заливает лицо.
— А что? Идеальная смерть, — оскаливается Игорь и пытается встать.
С третьей попытки у него удается, только дыхание становится тяжелым, по вискам катится пот, а губы становятся белее мела. Он упирается в стену кулаком, а другим постукивает по бедру, словно успокаивается. Зубы стиснул и на виске пульсирует вена. Злится. и от моей помощи отказывается.
— Может, мне вообще уйти? — не выдерживаю и я. В конце концов, ничего обидного я не сказала, а он тут характер показывает.
— Валяй, — бросает он зло, и обида скручивается внутри ядовитой змеей, еще не опасной, но уже приподнявшей голову. — Твой ночной бойфренд спит и видит, в какой бы темный переулок тебя снова затащить. А я, извини, сейчас не в форме, — и криво усмехается.
— К-какой бойфренд? — переспрашиваю, ощущая себя полной идиоткой.
А ведь даже не задалась вопросом, как я оказалась в квартире Игоря. Я вообще никакими вопросами не задавалась, потому что едва очухалась, как живот скрутило и меня вырвало. А потом я отсиживалась в ванной, прислонившись затылком к холодному кафелю стены, ненавидя себя за то, что поддалась на уговоры девчонок и таки напилась, а еще за то, что все-таки совершила самую ужасную ошибку и вновь поверила Игорю. Других причин находиться в, несомненно, его ванной - я не видела. Нужно было уходить и выгнать этого чертового соседушку из своей жизни раз и навсегда. Нужно, вот только сил не было даже встать. Лишь когда в голове немного устаканилось, а желудок перестал танцевать брейк, услышала женский голос и пошла на него. И в коридоре сразу же столкнулась с Игорем. И все. Время застыло. Все перестало существовать, кроме его напряженного взгляда и полуулыбки, застывшей на обветренных губах. А потом…потом все случилось так быстро, что я опомниться не успела, как с лица Игоря схлынули все краски, а в глазах янтарем застыл страх. И собственная боль вмиг забылась, стерлась за гранью возможной потери. И силы взялись откуда-то. Упросить, уговорить, выторговать его жизнь у него самого.