Я останусь
Шрифт:
— Я взгляну? — но ответа не ждет, да и не нужен он ему. Неслышно проходит в спальню и замирает на пороге. Игорь следом не идет, потому что стоит ему взглянуть на Марусю и Самурай все поймет. И тогда будет хреново, а Игорь сейчас совершенно не готов к этому.
— Какие планы, Игорь? — возвращается в кухню, усаживается верхом на стул, подбородок кладет на скрещенные на спинке руки.
— Тебе бы отдохнуть, свалить куда-нибудь на недельку-другую.
Самурай задумчиво трет виски, морщится.
— У меня свадьба на носу…
Через две недели – Игорь в курсе.
— Перенесите. Не думаю, что сейчас удобное время для торжества. К тому же, сам знаешь, свадьба – наилучшее место, многолюдное и никто не запоминает прислугу в лицо.
— Ладно, я поговорю с Филом, — соглашается Самурай неохотно. — А ты не ответил на мой вопрос.
— Ничего особенного, Крис. Съездим к моим на юбилей, потусим пару деньков. Могу и на фестиваль ее с собой взять, если ты не возражаешь.
— Как будто тебе требуется мое разрешение, — огрызается Самурай. Игорь смотрит с подозрением, не догадался ли о чем. Но Самурай погружен в свои мысли. Минуту-две. А потом резко встает, ставит на место стул.
— Значит, мотнем с Катей на море, близняшек с собой прихватим. Кстати, тебе от них привет.
Игорь кивает, расплываясь в улыбке.
— Плаху здесь оставлю на подхвате. И если что – я всегда на связи.
— Все будет хорошо, Самурай, — успокаивает Игорь, пожимая руку друга. Тот перехватывает его взгляд.
— Смотри, за Машу головой отвечаешь. Если что – я лично тебе шею сверну. Понял?
— Да как тут не понять, — язвит, но тут же осекается. — Самурай, все будет в порядке. Со мной Маша в безопасности.
Самурай коротко усмехается и уходит. А уже через полчаса Игорь понимает, что сдержать обещание будет не так просто.
Глава 7.
7.
Июнь.
Марусю лихорадит. Она метается на кровати, что-то шепчет, кого-то зовет. Мокрая, раскрасневшаяся она горит от непомерно высокой температуры. Бредит. И страх впервые за долгие годы прорывает крепкую броню Игоря, сковывает ледяными объятиями, ворует дыхание. Еще немного и паника накроет с головой. Еще немного и он потеряет связь с реальностью и превратится в истеричку. Еще немного…Глубокий вдох. Переключиться на автопилот. Слова Димки всплывают в голове. Игорь шагает к тумбочке, ловко вскрывает необходимые ампулы, набирает лекарство в шприц. Он помнит, что для быстрого эффекта колоть лучше в вену. Оборачивается к Марусе, сбросившей подушки, смявшей простыню, беснующуюся в бреду. И как? Как попасть в вену? Как обездвижить и не причинить боли? В вену при таком раскладе ему не попасть, но укол он поставит. Игорь зажимает зубами шприц с лекарством, седлает Марусю. Одним рывком переворачивает ее на живот. Молча, сосредоточенно. Маруся брыкается, оставляет синяки на его теле. Переживет. Садится ей на ноги, одной рукой сжимает за спиной хрупкие запястья. Маруся кричит отчаянно, срывая голос до хрипа. И боль скручивает нутро Игоря, когда он вдруг понимает, что это не просто лихорадочный бред. Что-то было с ней…что-то, от чего она отбивается до сих пор. Ругнувшись сквозь зубы, оголяет ее попу и, не церемонясь, вгоняет шприц на всю длину иглы. Маруся воет раненым зверем. Игорь быстро вводит лекарство, отшвыривает пустой шприц, перекатывается на бок, не выпуская Марусю. Фиксирует ее ноги своими, спиной прижимает к груди, обхватив руками поперек живота, переплетая свои руки с ее. Она еще долго пытается вырваться, поскуливает, а потом притихает.
Игорь тоже расслабляется, утыкается носом в коротко стриженную девчачью макушку. Втягивает носом ее запах. Без духов и прочей косметической фигни. Запах любимой и желанной женщины. Игорь улыбается собственным мыслям.
Вспоминает, как выискивал ее в разношерстной толпе аэропорта. Скользил взглядом по головам, ища черную копну кудрей. И доводил себя до сумасшествия, понимая, что опоздал. Вспоминает, как провожал взглядом ее самолет, вспарывающий утреннее небо. И удивление Самурая, встретившего встрепанного приятеля на парковке. Тогда Игорь впервые поймал себя на мысли, что за несколько лет знакомства с Самураем, в то утро он впервые побывал у него дома. Как-то так получалось, что Игорь ни разу не переступал порог семейного гнездышка Корфов. И дочь Криса Игорь не видел ни разу в жизни: Самурай не хвастался своей дочуркой, тыкая всем подряд ее фотку. Он вообще оберегал дочь от любых чужих взглядов. Была бы его воля – вообще запер бы ее нафиг. Но не мог. И мириться с упрямством и вольнолюбием дочери ему было ох как непросто. Но свою мышку Самурай обожал и редко ограничивал ее свободу.
В то утро Игорь приехал к нему за помощью. Двери открыла Катерина, пригласила на чай, рассказывая, что Крис уехал провожать дочь в аэропорт. Сама она осталась дома из-за вновь подкинутых ей близняшек, которые умудрились заболеть.
Первое, что бросилось Игорю в глаза – тюльпаны. Еще не распустившиеся, уже отцветающие и слегка приоткрывшие свои лепестки они яркими пятнами раскрашивали светлую гостиную. Наполняли огромное пространство густым ароматом. Второе – огромное во всю стену панно, расписанное множеством лиц. Нежные цвета, мягкие полутона. Невольно Игорь делает шаг к панно, всматриваясь в лучистое детское личико, взрослеющее плавными переливами в красивое женское с пронзительным серым взглядом. Острые черты, чувственные губы, разлет тонких бровей и черная прядка волос, упавшая на глаза. Нет, это не разные лица, а одно. Марусино.
– Это Маша, - голос Катерины возвращает Игоря в стеклянный дом друга. А следующие слова заставляют сорваться с места : - Наша дочь.
Он мчал в аэропорт, выжимая дух из своей «Эскалады», подрезая мешающихся на пути водил, лавируя в бешеном потоке машин. Он так старался успеть и все-таки опоздал. И на несколько недель потерял Марусю. Зато стал частым гостем в доме Корфов. И близняшки, нагло пользуясь его к ним любовью, едва ли не записали его себе в няньки. Мать их, с которой он так и не имел чести познакомиться, работала как проклятая, а он развлекался с малышней, попутно вспоминая школьную программу, и был в курсе всех Марусиных передвижений по великой и могучей Европе. Он стал ее тенью, срываясь на выставки и фестивали в любую точку Европу, если только там в тот момент была она. С энтузиазмом согласился лично провести некоторые зарубежные сделки, сопровождать Криса, устраивать проверки. Он делал все, чтобы быть к ней ближе. Так он узнал, что Маруся с головой ушла в творчество. Она творила такие украшения, что никаких денег не хватит оценить их ценность. Ювелирные украшения настолько тонкой работы, что казался невозможным тот факт, что их автором была девятнадцатилетняя девчонка. Его девчонка! И гордость за нее грела сердце. Он следил за каждым аукционом и даже курировал официальный сайт, как финансовый директор. Он же устанавливал цены на все лоты, в том числе и Марусины работы: простые, но изящные и в своем изяществе невероятно дорогие и пользующиеся бешеной популярностью среди любителей драгоценностей. Он же договорился со знаменитым мастером-ювелиром о мастер-классе для Маруси. В итоге она стала брать у того частные уроки. И через несколько месяцев в списке лотов появилось три новых работы Маруси: колье, золотая подвеска-тюльпан с россыпью агатов и обручальные браслеты с гравировкой: «Я буду всегда держать тебя за руку». Но интересным был механизм браслетов: если один из супругов пытается его снять – браслет распадается на части и собрать его невозможно. В описании к лоту говорилось, что идея механизма впервые появилась в Древнем Риме, так мужчины контролировали верность своей супруги. Такую красоту Игорь отдать в чужие руки не смог. Он выскреб все свои сбережения, но выкупил лот по установленной самой девчонкой цене. Тогда у него уже был пошагово продуманный план возвращения своей девочки, в который браслеты удачно вписывались.
План работал безотказно, безукоризненно воплощаемый блондинистым дружком Маруси.
С ним Игорь встретился за пару недель до встречи с Марусей в ее квартире.
Меньшее, что Игорю в тот момент хотелось – стереть наглую улыбку с холеной рожи или переломать руки, по-хозяйски обнимающие его Марусю. Он сдержался с трудом. Но когда блондинистый проводил Марусю домой, отвел жаждущую отмщения душеньку.
Усмехнувшись, вспоминая реакцию француза и как они после напивались в ближайшем пабе, Игорь натягивает на себя с Марусей одеяло и, зарывшись лицом в шелковые волосы, засыпает.
Его будит взгляд: жаркий, изучающий и распаляющий дикое желание. А следом невесомое прикосновение пальчиков к груди, теплое дыхание, щекочущее шею. И тихий, хриплый ото сна голос:
– Я тебя раскусила, - Маруся смеется тихо, зарывшись лицом в его шею. – Хватит притворяться. Я знаю, что ты не спишь.
– Не хочу, - возражает Игорь, а сам забирается руками под толстовку, в которой уснула Маруся, гладит ее спину. Хриплый стон сводит с ума. Ему бы только сил побольше, он бы показал этой проказнице, как он по ней скучал.
– Почему? – наивно спрашивает она, продливая только ей понятную игру.
– Тогда ты прекратишь шалить, - улыбается. Его глаза по-прежнему закрыты, но он ощущает, как она напрягается в его руках. И наверняка смотрит воинственно. Он тихо посмеивается, наслаждаясь ее близостью. И тем, что она не спешит вырываться из его рук, а наоборот, прогибается как кошка, подставляясь его ласкам. Чтобы ему было удобнее касаться ее там, где ей особенно приятно.
– По-твоему я шалю?
Игорь кивает, запустив ладонь пот резинку брюк и сжав ее попку. Маруся охает.