«Я почему-то должен рассказать о том...»: Избранное
Шрифт:
У-ух… толчок. Затихли моторы. Подбрасывают пружины дивана. Приехали.
Аффар откидывает стеклянную дверь. Выходит из лифта.
***
— Аффару привет.
Заго лежит на кушетке. Чуть приподнялся на локте: встречает.
Из чашки через стеклянную трубочку тянет Заго какую-то жидкость.
— Не хотите ли? Бульон. Уверяю. Рецепт семнадцатого столетия. Ну, конечно, химия, эрзац, но рецепт настоящий. Специально для меня изготовлен. Не
Комната удивительна. Против кушетки, правда, экран — без этого не обойтись; громкоговорителей тоже немало. Но зато у противоположной стены, посмотрите: полки, во всю стену полки! А на полках — что бы вы думали? Самые настоящие книги. Серьезно, в переплетах. Вот так Заго!
— Ко мне? Редкий случай. Но, погодите, прежде взгляните на это. Я давно хотел показать. Хотел даже вызвать, но наши экраны так перевирают тона… Решил воздержаться, показать, когда приедете. Посмотрите, нравится?
В руке у Заго обрубок темного дерева.
— Смотрите — несомненно, двадцать третий, период упадка. Примитив. Но как подан материал! Доставил эту прелесть один архитектор, нашел при работах. Смотрите — как упрощенность форм подчеркивает идею: тяжесть, сказать бы даже, грузность левой ноги, и легкость, стремительность правой. А дерево, дерево — тон! Бронза, зеленая бронза!
Заго, не правда ли, очень красив. Локоны. Ресницы — два сантиметра. Почти не сказать, что вставные. Одет в какую-то бледно-жемчужную тунику. Почти голый. Кожа — девятнадцать лет, скажите, самом деле? Между нами, четыре раза омолаживался.
На ногах — кольца.
— Заго, что вы думаете о бессмертии?
— Бессмертие? Не знаю. Вот смерть… Ах, у меня новый поэт — молодой. Хотите, вызовем — он вам напоет. У него о смерти. Недавно пел. «Бледнеть и блики. Блеклость и блики. Красное. Кровь. Крематорий…» Аллитерация на «л» — увядание, последнее бульканье: «бл-бл». И как меч: «Бр. р. р» — рассекающая смерть. Бесподобно!
— Бросьте. Сегодня предложил Пай — бессмертие. В двухнедельный срок — прививки. Как вы смотрите?
— Пай? Биолог? Скучная личность. Впрочем, когда-то беседовали. Он любит маленьких девочек. Щекотать. А какое бессмертие?
— Настоящее. Отсутствие смерти. Привьет — и будете всегда жить. Всегда. Подумайте!
— Что же, хорошо. Давайте, привьем.
— Дело не в нас. Дело в тех — там на земле. Ко мне — со всех сторон — с Венеры, с Марса: «Места нет». А тут бессмертие. Пай сразу предлагает en grand: санатории и прочее. Куда я детей дену?
— Ах, эти доктора всегда любят санатории. Изобретут пустяк, и сейчас же — массовое производство. Но, впрочем, отчего же — обессмерчивайте всех. Пусть себе. «И будут как боги!» Ха-ха! Я — бог! Не ждал. А детей — если хотите, отмените. Только как же те, которые есть? Не будут расти?
—
— А пусть они пишут стихи. Бессмертие — это вроде рая. А что делать в раю? Я всегда думал — наверное, все станут писать стихи. Иначе, конечно, скучно.
Аффар хмурит брови. Болтовня. Не стоило ехать.
— Заго, я ценю в вас фантазию. У вас бывает охват. Вы, конечно, болтаете и сами ни на что не способны, но иногда даете идею. Иначе не стоило ехать.
— Идею? Так вы серьезно?
Заго лежит на подушках. Взгляд томен. Женские руки. Не то Аполлон, не то проститутка.
— Идею. Ну вот, вот вам идея: звезды.
— Звезды?
— Да, звезды. Завоевать. Вспомните, какая романтика!.. Юлий Цезарь, Наполеон, Аркольский мост! Старая гвардия! Завоюйте звезды. Места нет? Добудьте!
Аффар размышляет.
— Что же! Звезды — идея. Завоевать, заселить. Всё — и бессмертие, и дети. Это идея. Безусловно. Выход.
А практически? Некрон дошел до Альфы Центавра. Потом Крайт вокруг Сириуса. Осуществимо. Времени только много. Но если бессмертие, что же — не спешно. Несомненно, идея. Надо обдумать.
Аффар и Заго на террасе. Над ними — небо. Звезды.
— Всех обессмертить. Подняться на небо. Там планеты, много планет — земля. Места хватит.
Заго:
— Впрочем, я подождал бы с бессмертием. Уж очень тусклая публика. Обессмертите, а потом не развяжетесь.
— Сейчас нельзя, конечно. Завоюем — тогда. Пока нет места — нельзя. Теперь подготовить только.
— Массу оставьте в покое. Но некоторых — отчего же? Себя, например. Ну, скажем, меня для пробы.
— Вас? Вас можно. Хотя и вы не такой уж блестящий. Но на ком-нибудь попробовать надо. А себя? Нет. Теперь — каждая смерть для меня как убийство. Я должен быть на равных условиях.
— Именно себя. Подумайте, какая программа. Вам надо провести лично.
Аффар колеблется. Воля — сталь: тверда. Но и упруга. Гнется, сгибается. Надо все учесть, так много условий… Взять бессмертие, а другим не дать? Но, с другой стороны, надо, конечно, лично… Ах, неужели он не может сам уйти, если это потребуется?..
***
— Алло, доктор Пай?
— Император? Привет!
— Я решил. Массовые прививки отставить. Держите в секрете.
Я так и полагаю. А вы?
— Я пройду курс. Кроме меня, еще один: я укажу. И больше никто. Понимаете?
— Простите, император, но одному уже прививки сделаны. Для эксперимента, знаете ли, надо было.
— Кому же?
— Мне.
— Ах, так… Ну, раз сделано, нечего говорить. Но больше никто.