«Я почему-то должен рассказать о том...»: Избранное
Шрифт:
35. Углубляясь без конца в небо, я приду в самого себя; последняя глубина неба открывается «позади меня», во мне самом.
36. Каждый из нас — творец и творение вместе. Наша неспособность сразу, на месте, познать мир и самих себя — это не только бессилие твари сразу охватить творца, но и бессилие творца сразу овладеть творением.
37. Мир не может без длительного усилия уловить прозреваемую им идею; идея не может без борьбы подчинить себе организуемый ею мир.
38. Рождающийся через наше рождение Бог хочет овладеть бесконечностью, в которой Он рождается. Если Ему это не сразу удается, то не потому что Его силы не бесконечны, а потому что бесконечна бесконечность, которую Он пытается объять.
39. Глубина мира и наша собственная глубина бесконечны. Мы были бы навсегда лишены возможности познать мир и себя, если бы
40. Жизнь — борьба Творца с творением, постепенный охват Творцом творения и постепенное познавание творением Творца. Конечная задача — полные овладение и познание: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (Мф. 6, 10). «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Иоанн, 17, 3).
О свободе [170]
Бог един и единственен, ничто не заставляет Его хотеть того, что Он хочет, ничто не препятствует ему в этом. Бог абсолютно свободен.
Мир — разделившийся Бог, одно большое желание, рассыпавшееся на множество маленьких. Каждый из нас — одно из желаний Бога, каждый из нас абсолютно свободен.
Каким образом я мог бы быть несвободен, если я сплошь и насквозь соткан из Бога, из свободы, сам есмь эта свобода?
170
О свободе.Печатается впервые по тексту автографа из собрания писателя. Собственно, в архиве К. К. Гершельмана сохранилось два автографа эссе «О свободе». По существу, это две разные редакции эссе. Как и в случае с «Мифами о происхождении бытия», есть краткая и расширенная редакция произведения. Но последняя представляет собой окончательно не доработанный черновой текст, краткая же — беловик.
Камень притягивается к земле не потому, что это предписано ему со стороны, а потому что ему самому этого хочется.
То, что камень всегда и везде притягивается к земле, не означает, что он несвободен. Это означает только, что его желание — не мимолётный каприз, а твердая, упорная воля.
Свобода детерминирует себя самое. Закрепляя себя в повторении, она обращает себя этим в закон. Закон — это постоянство свободы.
Законы природы — не извне наложенные на нас обязательства, а внутреннее выражение живой ее сущности.
Каждый из нас — живой отрезок природы. Каждый участник жизни носит внутри себя все ее законы, ежемгновенно заново пересматривая и заново утверждая их своею свободой.
Закон природы? Это я.
Все в мире имеет причину, только одно не имеет причины — сама причинность. Беспричинность причины есть ее свобода.
То, что мир избрал именно такую, а не какую-нибудь иную причинность, это случилось помимо всякой причинности.
Каждый из нас — сложнейшее сочетание сложнейших законов, и все-таки каждый из этих законов и все сочетание их насквозь свободно.
Свобода, свободно закрепляющая себя в одном или нескольких основных законах, усложняется и разветвляется на множество производных законов. Но от этого она не перестает быть свободой.
Свобода — та простая нить, из которой соткана сложнейшая мировая ткань. Различные способы переплетения нити с самой собою сообщают ткани ее разнообразие и богатство.
Моя «эмпирическая», будничная, ежемгновенная «свобода воли» и есть прямое обнаружение моей сверхмировой, вневременной метафизической свободы.
Свобода одинаково свободна в своем корне, в стволе и каждой из своих ветвей. Свобода ветви ограничена только одним: такой же свободой соседней ветви.
Я не могу пройти сквозь стену не потому, что я не свободен, а потому, что моей свободе противопоставлена равнобожественная и противоположно направленная свобода стены.
Ограниченность свободы есть результат столкновения двух свобод.
Бог разделился на мир, чтобы воплотить каждое из своих противоречивых желаний и чтобы каждому из них предоставить возможность расти до конца.
Бог так долго не может закончить своего мироздания, потому что Его желания слишком многочисленны, слишком ненасытны и слишком противоречивы.
Задачи мировой жизни — примирить все свои стремления, а не подавить
Жизнь должна во всем мире достигнуть такого же единства, какого она достигает в живом организме; только тогда противоборство ее частей заменится их содружеством.
Только когда стена сама расступится, чтобы меня пропустить, и мы оба испытаем блаженство, подобное тому, какое испытывают мужчина и женщина в любовном объятии, — только тогда мироздание будет завершено.
ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИЕ И ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТАТЬИ
О современной поэзии [171]
За последнее время в эмигрантской прессе участились пессимистические отзывы о состоянии современной русской поэзии. Их можно свести к трем утверждениям: первое — поэтов много; второе — читателей мало; третье — нельзя, быть может, в этом винить одного читателя, внутри самой поэзии не все благополучно.
171
О современной поэзии.Печатается по тексту первопубликации: Новь. Сб. 6. 1934. С. 50–56. Перевод на английский язык: Pachmuss Т. Russian Literature… Р. 159–165. Это, по существу, единственная появившаяся в печати литературно-критическая статья К. К. Гершельмана, которой он включился в разгоревшуюся в середине 1930-х гг. полемику о кризисе и путях развития русской эмигрантской поэзии.
Цитата из статьи: Вейдле В. Сумерки стиха // Встречи (Париж). 1934. Март. С. 105–107. Владимир Васильевич Вейдле (1895–1979) — русский литературный и художественный критик, эссеист, поэт. С 1924 г. в эмиграции.
Адамович Г. Стихи // Последние новости. 1934. 8 февр. № 4705.
Вейдле В. Чистая поэзия // Современные записки. 1933. Т. 53. С 310–323.
Парнасцы — члены французской литературной группы второй половины XIX в. «Парнас» (от названия горы в Греции, где, согласно древнегреческим мифам, пребывают музы и Аполлон). В группу входили Л. де Лиль Ш. Бодлер, С. Малларме, Т. Готье, П. Верлен и др. Парнасцы превыше всего ставили в искусстве прекрасное и утверждали в поэзии «спонтанное вдохновение».
Стефан Малларме (1842–1898) — французский поэт-символист, для его творчества характерны усложненность поэтической речи, стремление передать «сверхчувственное».
Поль Валери (1871–1945) — французский поэт и мыслитель. Его лирика — это чаще всего образцы так наз. «интеллектуальной поэзии».
Зинаида Николаевна Гиппиус (1869–1945) — русская писательница, с 1920 г. в эмиграции. Примыкала к символистам.
Цветаева, Марина. Ремесло. Книга стихов. М.; Берлин: Геликон, 1923.
«Числа» — группа молодых литераторов-эмигрантов, объединившихся вокруг журнала «Числа» (Париж, 1930–1934; редактор и издатель Н. А. Оцуп). Для них были важны принципы беспристрастности, аполитичности, точности; предпочтение отдавалось сущностному, а не краткосрочному, отсюда интерес авторов «Чисел» к экзистенциальным проблемам бытия, в том числе и к проблеме смерти. К. К. Гершельман сотрудничал в журнале «Числа», и ему, без сомнения, были близки основополагающие установки группы (см. об этом во вступительной статье).
Виктор Максимович Жирмунский (1891–1971) — ученый-филолог, академик АН СССР, профессор Ленинградского университета. Имеется в виду его книга «Поэзия Александра Блока» (1921).
Довид Кнут (наст, имя и фамилия — Давид Миронович Фиксман; 1900–1955) — русский поэт и прозаик. Цитируется стихотворение Д. Кнута «Бутылка в океане», опубликованное в журнале «Числа» (1930. № 1–2).
«Что-то разрыхляется или отвердевает в старинном устройстве стихотворного искусства… громоздятся излишества, зияют незаполнимые пустоты, метрический скелет обрастает диким мясом безразличных ритмов и случайных слов. Поэзия предпочитает прозу. Наступают сумерки стиха» (В. Вейдле. Сумерки стиха. Встречи. № 3).
«Не стоит упорствовать. Почва истощена, иссякла, — в ней ничего не может уже родиться, надо ей дать отойти, отстояться…