Я помню
Шрифт:
– На нашем, третьем! Но и четвертый с пятым отрезаны!
– В смысле отрезаны? Уже и лестница горит?
– Да! – испуганно отвечает Женя, и быстро добавляет – Надо уходить по второй, пока туда огонь не перекинулся!
– Лестница уже горит, а вы мне только сказали! – возмущенно говорю я Тяпову, и спрашиваю – В пожарную позвонили?
– Вызвали, да! – кивает Женя, и обескураженно объясняет – Только началось! И сразу как полыхнет!
– Причина неизвестна? Где эпицентр, откуда пошел огонь?
Тяпов не знает. Вот головотяп! Уволить, к чертям!
Выглядываю
– Без паники! Не толпитесь! – громогласно кричит он – По двое! По двое, я сказал!
Между тем, сзади нас, во втором холле, тоже паника – постояльцы возмущаются, почему не работают лифты.
– Как мы выберемся без лифта? – возмущается мужчина в пижаме, и ему вторят еще несколько толпящихся. Мне приходится вернуться.
– Успокойтесь! – громко говорю я – Лифты отключены, в них при пожаре очень опасно! Отойдите от них!
Народ испуганно пятится.
И вовремя – дверь лифта с огромной силой вбрасывается в холл, а за ней вырывается огромное, ярко красное пламя. Люди с воплями шарахаются, но не все – некоторые валятся друг на друга, как подкошенные. Мужчина, который до этого возмущался, отлетает и падает почти к моим ногам. И лежит без сознания, и без движения.
Меня толкает стеной горячего воздуха, но я только шатаюсь, не падаю. И приходит страх, ужас, накатывающий волнами… Пекло невыносимо давит, мысли путаются, руки дрожат, а ноги словно тряпичные. Еще, я задыхаюсь от едкого дыма, режущего глаза. Слезы льются ручьем, начинается бесконечный кашель, и очень жжет в груди…
Люди ринулись бежать к лестнице, меня едва не сбивают с ног. Опираюсь о стену, и, с криком отдергиваю руку – стена горячая, как печка. Между тем, люди, с горестными воплями, отступают, и возвращаются – теперь путь к лестнице отрезан огнем. И пламя приближается, быстро и неотвратимо. Вокруг плотной завесой стоит дым, ничего не видно…
Мой ужас перебивается пониманием – нужно спасать людей!
– Надо туда! Туда! – машу я рукой.
– Куда туда?! – хрипло кричит мужчина с голым торсом – Там тоже горит! Мы окружены огнем!
– За мной, я сказала! – рявкаю я, и закашливаюсь. Но все же нахожу в себе силы показать людям путь.
В кинозал, где большое помещение с окнами, и каждое окно с лоджией. Если что, можно дождаться помощи на балконах.
Рядом со мной оказывается Тяпин, и двое из обслуги. Велю им забрать мужчину, который пострадал от взрыва лифта. Знаю, что лучше не трогать, но и тут оставлять нельзя. Сама возглавляю толпу, и веду всех в кинозал, закрывая рот и нос снятым пиджаком. По дороге забегаем в номера, хватаем простыни, одеяла, мочим их, и продолжаем путь.
Оказавшись в зале, плотно захлопываем дверь, и затыкаем ее мокрыми тряпками. Не зря я проходила пожарный инструктаж!
Теперь можно сесть и отдышаться – дыма тут меньше.
– Где спасатели? – стонет кто-то – Почему их так долго нет?
–
– Не видели моего мужа? – верещит худая перепуганная женщина в халате, прижимающая к себе не менее испуганную собачку – Может, ушел? Или в номере остался? Я не знаю, не уверена… Не могу найти!
– Где ваш номер? – спрашиваю я, боясь услышать, что там, где вовсю полыхает. Но нет, в этом крыле. Я оглядываюсь на Тяпина, но он совсем ослабел, покраснел, и с трудом дышит. Вспомнила – у него же диабет. Поплохело видимо, совсем.
– Тряпки подоткните, когда я выйду! – говорю я – И откройте, когда вернусь!
– Арина, не надо! – стонет Женя, но я не слушаю, и выскакиваю за дверь.
В коридоре дымно до черноты, но огня нет. Чувствую, как подошвы туфель прилипают к плавящемуся покрытию пола. Ничего не вижу, иду на ощупь, считая двери номеров. Захожу в нужный, кричу – в ответ тишина. Брожу по помещению, заглядываю в туалет и ванную – никого нет. Значит, человек ушел. А что с ним дальше стало… Надеюсь, все хорошо!
Направляюсь к выходу, и в то же мгновение: сверху на меня льется вода, я поскальзываюсь, и падаю рядом с кроватью, а на нее обрушивается кусок потолка. Мое падение спасло мне жизнь – обрушившийся пласт зацепился одним концом за койку, которая сломалась, однако, задержала эту плиту в наклонном положении – между нею и полом образовался зазор, в котором, невредимая, лежу я. Пласт надломился посередине, и в любой момент может упасть. Более того, вижу в трещину, что с потолка свисает еще более здоровый кусок, соединенный с упавшим то ли куском арматуры, то ли кабелем – не могу рассмотреть сквозь дым полуслепыми, от слез и рези, глазами.
Пробую пошевелиться, но от моих движений трясется плита, и качается кабель. Замираю, с ужасом ожидая, что висящий кусок потолка упадет. Стараюсь успокоится, и понять, что делать.
Понимаю, что если сверху льется вода – значит, прибыли пожарные, и тушат. Значит, придут и ко мне, и спасут. Но, дождусь я их? Если потолок рухнет, меня просто раздавит! Или я задохнусь. Или огонь доберется. Хотя пол залит, и я лежу в теплой луже, но вода просачивается вниз, утекает… Да и сможет ли она удержать пламя? Испарится, и все! Задохнутся мне пока не грозит – так и лежу, с накрытым пиджаком, до глаз лицом. Но что если дыма будет больше? Эта тряпка уже не поможет! Прислушиваюсь, но звуков нет, только далекий гул неизвестно чего, и, изредка, какой—то треск… Решаю остаться в своем укрытии, дождаться спасателей, и постараться не кашлять – от этого сотрясается плита.
Не знаю, сколько проходит времени, но раздаются шаги, и я вижу ноги, в сапогах и штанах пожарного. Неимоверное облегчение накрывает меня – все кончено, меня обязательно спасут. Пытаюсь крикнуть: "Помогите! Я здесь!" но получается только мычание и кашель. Но человек слышит, присаживается на корточки, и я вижу его лицо, вернее, расплывчатое пятно, часть которого скрыта маской.
– Двигаться можете? – спрашивает мужчина – Травм и переломов нет?
– Могу! – отвечаю я каркающим голосом.