Я разорву эту помолвку!
Шрифт:
Не зря Филипп опасался влияния графа Астера. У него наверняка шпионы по всей стране.
— Значит, бастард сказал, что не хочет будить во мне зверя? — отец Джеймса оскалился. — Я рад, что ты пришла Флоренс. Спасибо, что рассказала. Но прошу, не держи это в секрете от Джеймса, хорошо?
Я прикусила губу, воздерживаясь от однозначного ответа.
Был простой способ успокоить мое встревоженное сердце. Почему я беспокоюсь о том, что еще не произошло? Угрозы могут продолжиться, ультиматумы Филиппа тоже, ситуация будет повторяться, проблема
Даже если я доверюсь Джеймсу, мой страх никуда не уйдет. То, что для понимания графа Астера было естественным, для меня казалось недосягаемым.
Кем я на самом деле считала Джеймса?
Он не был ни другом, ни знакомым, он был мужчиной, который — отбросим все рассуждения о навязанности этой помолвки — разделит со мной судьбу, все ее радости и горести.
Нам нужно дать имя этим отношениям.
Пусть в будущем может произойти все, что угодно, но сейчас Джеймс человек, за которого я выйду замуж. И эта мысль уже не вызывала во мне той неприязни, к которой я привыкла.
Мнение Джеймса ничуть не менее важно, чем мое собственное. Мы должны быть равны и принимать решения вместе. Было глупо думать, что я могу манипулировать им. Нет, я не считала себя даже способной на то, чтобы влиять таким низким образом на выбор других людей, какие бы интересы не стояли во главе угла.
Он не предаст меня. Вспомнились лучащиеся теплом голубые глаза жениха, его крепкие руки, которые держали меня как самое ценное сокровище в мире. Все происходит между нами быстро. Или же, принимая во внимание эти три года в разлуке — крайне медленно. Я устала думать и гадать, искать тайные знаки, чтобы убедить себя в его порочности, не лучше ли просто плыть по течению?
Возвращалась домой, когда уже вечерело. За горизонтом заходило солнце, воздух после жаркого дня становился прохладнее и свежее. Ретивая лошадка успела отдохнуть в городской конюшне — в графство я отправилась через портал, а там взяла другую лошадь — но, я ее не торопила, и она ритмично втаптывала землю, поднимая копытами пыль, при каждом шаге, давая мне время затеряться в мыслях.
Джеймс работал в саду. Он вскапывал старые клумбы. Я заметила, что заброшенный кусочек земли позади дома, стал менее унылым. Сухие и омертвевшие ветки деревьев были спилены, кусты подстрижены, прошлогодняя листва свалена в высокую кучу. Он даже покрасил мою скамью, на которой я обычно предавалась тяжелым думам.
— Д-джеймс?
— О, вот и ты, Флоренс! — мужчина воткнул лопату в свежевскопанную землю и оперся на нее локтем. — Тебя долго не было.
Я спешилась.
Эту фразу он произнес с какой-то непонятной мне ноткой злости.
— Сад, что скажет отец, он… — заволновалась я. Барон запрещал кому-либо, даже мне, что-то менять этом запущенном месте.
Мне показалось, что щеки Джеймса слегка покрылись румянцем. Или это было из-за физической работы на свежем воздухе?
— Он дал мне разрешение, все в порядке… Тебе ведь нравится проводить здесь время, поэтому мне захотелось привести тут все в надлежащий вид, который бы радовал глаз. Какие цветы предпочитаешь, вот там я планирую сделать еще одну клумбу, думаю, будет неплохо смотреться.
Я поджала губы.
Джеймс опасливо замахал рукой:
— Нет, конечно, если ты против, то я не буду ничего делать. Зря, наверное, я это дело затеял. Томас говорил, что твоя мама всегда была той, кто занимался садом, а отец работал в теплице… Ты злишься?
— Ты этим занимался весь день?
— Да… — такой высокий и сильный мужчина сейчас был похож на провинившегося щенка, виноватое выражение не сходило с его лица. — Ох, я, наверное, погорячился. Следовало спросить сначала тебя, это ведь не просто земля, это дорогое и памятное место…
На ослабевших ногах я сделала шаг вперед. Он и каменные дорожки, давно заросшие травой, привел в порядок. Колючки больше не цеплялись за подол юбки, тормозя движения.
— Флоренс, ты… прости меня, только не делай такое лицо…
Я судорожно всхлипнула, задрожала нижняя губа.
— Нет, это ты меня прости, Джеймс! Ты ни в чем не виноват, это мне следовало быть умнее, это я накрутила сама себя.
— Эй, тише, все хорошо. Это лорд Брук тебя обидел? Мне с ним поговорить? Ну, все, не плачь, Флоренс…
Я разревелась как девчонка.
Джеймс обнимал меня и гладил по спине. Было так приятно и тепло.
— Хорошо, поплачь, не держи все в себе.
Одной рукой он гладил меня по голове, утешая, словно ребенка, нежным шепотом успокаивая и даря ощущение защищенности.
Я спрятала лицо у него на груди, слезы пропитали ткань его рубашки. Эмоциональная бомба разорвалась в неподходящий момент. А ведь хотелось с достоинством признать, что была не права и все рассказать Джеймсу, и, затаив тревогу, ждать его ответа, каким бы он ни был.
Но поведение мужчины отличалось от того, каким я думала, оно будет. Он и вправду изменился.
— Я бы предложил тебе присесть, но краска еще не высохла, — Джеймс обернулся в сторону свежевыкрашенной скамьи, когда я немного пришла в себя и неловко освободилась из его рук.
Стало стыдно. И это поведение благородной леди? Даже крестьянки себя так не ведут, что он обо мне теперь думает? Это полный провал…
Ноги меня не держали, и я опустилась на землю, наверняка пачкая светлую ткань юбки травой. Ну и пусть.
— Ох, ну можно и так, — Джеймс присел рядом и вытянул ноги вперед. Наши плечи касались друг друга. Он ничего не спрашивал и не ждал моих объяснений.
— Мне нравятся тюльпаны, — призналась я. — Только они цветут весной. Еще люблю ромашки. И астры.
Я повернулась и встретила его взгляд. Джеймс улыбнулся. Его улыбка придавала мне сил. Я так привыкла быть сильной, но почему-то рядом с ним постоянно проявляла слабость.
— Это герб нашего дома. Моя мать ненавидела эти цветы.
— Вот как, — помедлила я. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.