Я, рейнджер
Шрифт:
И наконец где-то на самом краю сознания зыбким маревом чувствовалось присутствие еще одного человека. И это марево было все, что от него осталось.
Но вместе с тем теперь о Да-Атане я знал все. О его жизни и смерти — глупой, нелепой и очень некрасивой. Да, я не девчонка-тинейджер и в курсе, что смерть по определению не бывает красивой. Но некоторые уходят достойно, глубокими стариками, в своей постели, окруженные скорбящими родственниками. Другим выпадает героически погибнуть, спасая кого-то. Третьи просто тихо уходят, не оставляя следа в этом мире.
Ни Стиг-Рой, ни Светокрыл не показывали мне этого нарочно, но все равно я узнал все: как осветился красным экран его биомонитора в командной рубке, как Стиг-Рой спешил по координатной отсечке. И как увидел своего напарника мертвым и голым в разворошенной постели. На тумбочке валялись пустые инъекторы из-под стимуляторов, в угол кровати забилась девица, сама обколотая до такой степени, что не могла ответить на самые простые вопросы.
Стиг-Рой пытался реанимировать Да-Атана, но изначально слабое сердце, измученное бесконечными ударами стимуляторов, больше не смогло запуститься.
А потом были визиты полиции, объяснения. Вмешательство правительства, чтобы дело замяли, а смерть представили как стечение обстоятельств.
Пышные похороны и темнота — как в душах Светокрыла и Стиг-Роя, так и в оставшемся без хозяина замке.
А еще я понял, почему Светокрыл дважды повторил про свет. Да-Атан не был плохим человеком. Но его тоже гложила тоска, причины которой он не мог понять и которую постоянно пытался заглушить. И эта тоска дарила серость. В его замке царил полумрак, за окнами постоянно лил дождь, а жизнелюбие и активность Стиг-Роя вызывали желание не делать ничего — словно в пику.
Да-Атан не дотягивал до него ни физически, ни нравственно, ни умственно — и постоянно этим тяготился.
— Это моя вина, — сказал Светокрыл с эхом той самой тоски в голосе. — Я обрек их обоих на такую жизнь.
— Ты не знал, куда нужно смотреть, — возразил я. — Никто не знал, — добавил, подумав. — Они были лучшими учениками, их физические показатели были на голову выше остальных. Ты не мог сделать иного выбора.
Тесты и задания не учли одного: и Стиг-Рой, и Да-Атан были прирожденными лидерами. Они могли вести за собой тысячи людей, но что одному, что другому было крайне трудно подчиняться. И очень больно осознавать, что другой лучше.
— Нам нужно время, — Светокрыл улыбнулся мне, и я буквально почувствовал эту улыбку внутри — в голове, под кожей и где-то в солнечном сплетении. — Это только малая часть мира, тебе еще только предстоит переделать его весь. И поскорее, — он поморщился как от зубной боли. — Ты прав, это немного больно. Когда такое раздвоение. Хочется уже какой-то… стабильности. А потом, когда ты закончишь…
Он глянул на Стиг-Роя, почему-то очень напомнив мне этим взглядом Гай-Хи, когда тот замыслил “грандиозную аферу”. Те никогда не заканчивались ничем хорошим, к слову.
— Потом мы полетим в город рассекателей, — закончил за него Стиг-Рой чуть торжественно.
— В то, что от него осталось, — поправил Светокрыл, но было поздно.
У
Глава 20
Теплая вода омывала мои ступни. Совсем как давным-давно, еще на Земле.
Я поерзал, ощущая задницей нагретые солнцем доски мостков, чуть шершавые от кристалликов соли. Поболтал ногами в морской пене. На мне были старые, во многих местах дырявые джинсы и футболка с Оби-Ваном. Вот она-то и выбивалась из общей картины, заставляя усомниться в реальности происходящего. На Земле я не смог бы купить такую футболку: если и продавались товары с символикой этой франшизы, то с кастом из последней экранизации.
Все остальное было безупречно — океан даже пах именно так, как должен пахнуть. А солнце ощутимо припекало лицо и шею, и ужасно хотелось пить.
Переделать «под себя» мир Да-Атана оказалось легко, но утомительно. С одной стороны, произвольных усилий не требовалось — стоило зайти в комнату, как она начинала меняться. С другой — мне нужно было лично зайти в каждую комнатушку, выйти на все балконы, посетить все санузлы и тайные комнаты.
Замок Да-Атана насчитывал семь этажей, не считая двух подземных. В нем было больше сотни комнат и целых три библиотеки.
— Да ты задолбал! — не выдержал я уже на третьем этаже. — Да нахрена тебе одному-то?..
Как там говорил Стиг-Рой?.. Нужно оставить фундамент… Вот фундамент и оставим. И, так и быть два… Ну ладно, три этажа. А еще четыре нахрен, просто нахрен!
К счастью, мир со скрипом, но послушался. Четыре этажа, по которым я ходил бы еще год, не меньше, схлопнулись с оглушительных грохотом, а затем сложились, словно гармошка, в высоченную башню — видимо, чтобы сохранить условную высоту.
— О, ну ништяк! — обрадовался я и пошел проверять, какой открывался вид с моего личного маяка.
Когда я почти добежал до верха, рядом появился Светокрыл.
— Тебе не обязательно каждый раз ходить ногами, — просветил он меня с улыбкой. — Хотя в первый раз, наверное, нужно. Но это ведь мысленная проекция, по ней можно перемещаться по желанию.
— Учту, но не обещаю, что буду исполнять, — я уперся руками в бедра, переводя дыхание. После стольких часов, когда трудились исключительно мои мозги, нагрузить тело было приятно. — Ух ты! — я вышел на огроженный высокими перилами круговой балкон. — Тут должны быть просто нереальные закаты.
И как по заказу, хотя почему как, это же моя мысленная проекция, а значит, она подчиняется моим желаниям — солнце начало клониться к горизонту, сначала окрашивая небосклон в оранжевые и розовые цвета, затем в багряные, и наконец в фиолетово-черные.
— Красота! — выдохнул я. — Сейчас с садом разберусь и надо будет здесь шторм посмотреть. После сада, — сказал строго самому себе, потому что на горизонте уже начали собираться тучи. — А ну верни обратно день!
Солнце послушно встало в зенит, ленивые волны с белыми барашками пены вновь неспешно накатывали на берег.