Я-РОСС 2
Шрифт:
Я никогда не принуждал женщин, — за исключением случая с Ольгой, но то нечаянно, только к этой, с позволения сказать даме, испытывал сложные чувства. С одной стороны, восхищался её умом — придумать и осуществить такое под силу не каждому, тем более она была очень близка к успеху, но с другой — тётя жутко меня бесила. Вот прямо до колик в печёнках, как подумаю какая она стервь, так прибить хочется. Ну ещё дочка её сдерживала. Ведь как ни крути, а на своей будущей супруге я зацикливаться не собирался. Да, — Ольга хороша собой, да, она прекрасный собеседник, и что самое главное очень умна, даже несмотря на возраст. Причём умна не в смысле наук, тут с этим
Ну а чего, если организм требует, почему бы и нет? Тем более совесть моя чиста, свадьбы ещё не было, а значит и обязательств.
Но если в целом на личном фронте у меня царил полный порядок, то в плане бытовом, — во всех его смыслах, дела шли не очень.
Нехватка всего и вся, проблемы с размещением, затрудненность поставок продовольствия из деревень — это стандарт к которому я уже привык, а вот проблемы с людьми, в войском, почему-то стали неожиданностью. Поначалу, когда народу было поменьше, всё шло само по себе, ровно и спокойно. Но сейчас, после присоединения остатков Лопуховского воинства, каждый день случались какие-то конфликты. Можно сказать на ровном месте всё происходило, даже фактически без повода. — Не так посмотрел, не так сказал, не правильно ответил, как итог — драка.
— Ну что опять? — едва сдерживаясь чтобы не запустить чем-нибудь тяжелым, я повернулся к Захару.
— Поножовщина. — уныло ответил тот.
— Насмерть?
— Угу. Двоих сразу, и один доходит.
— Разбирались?
— Да глупо всё, по пьяни получилось. Пили вместе, потом поспорили, ну и слово за слово…
Пьянство — бич любой армии. Во всяком случае я не знаю таких, которые бы не страдали от этой заразы. На вопрос: Как избавиться, или хотя бы уменьшить масштабы? — Ответ однозначный, наказывать. Причём если там, в прошлом мире, я мог бы применить исключительно дисциплинарные вещи, максимум гауптвахту, то здесь меня просто некому было ограничивать. Хоть казни, никто слова не скажет.
Спустившись вниз, я скомандовал общий сбор, и дождавшись когда весь мой воинский контингент выстроится перед крепостной стеной, принялся вещать.
— То что произошло сегодня, пусть останется на совести того кто это сделал! — воспользовавшись усиливающей громкость голоса руной, начал я.
Народ притих.
— Но с завтрашнего дня, любой кого заметят пьяным, понесёт заслуженное наказание!
Даже не шевелятся.
— На первый раз — сорок ударов плетью, пойманный же повторно, будет казнён.
Казнить нельзя помиловать. Я никогда не был сторонником крайних мер, но в данном случае других способов просто не существовало. Если сейчас не пресечь такое дело, будет совсем худо. И я не о том что кто-то может напиться на посту и проспать противника — это само собой, я про распространение зеленого змия на всю мою будущую армию. Пока она относительно небольшая, — а сейчас передо мной стояло не больше шести сотен воинов, нужно искоренять заразу в зародыше. И я не сомневаюсь что угрозу придется осуществлять, причём наверняка делать это неоднократно.
Но пили конечно же не все.
Самыми спокойными были мои пушкари. Не знаю что так влияло, может быть особая близость к боевой «магии» или ещё что-то, но проблем от них пока не было.
Правда они и заняты были больше всех, всё свободное время таская орудия, тренировались целиться, быстро разворачивать, выходить на исходную и заряжать. Самих стрельб проводилось пока мало, но в дальнейшем я планировал исправить и этот момент. Ведь что толку от такого расчёта, который в бою попасть куда надо не сможет?
Остальные подразделения тоже не сидели без дела, но их энергозатраты не шли ни в какое сравнение с пушкарями, поэтому они и колобродили почём зря.
Причем касалось это в основном профессионалов. Если рекрутов постоянно куда-то припахивали, то этих заставить делать что-то полезное было практически невозможно. Нет, я мог своей властью направить их на ту же стройку, но толку от них было бы куда меньше чем вреда.
С ранних лет обученные лишь убивать, ничего другого делать они не умели, ну или притворялись что не умеют. Так что неспокойный это был контингент.
— Может зря так резко? — когда все разошлись, прокомментировал дядька Иван.
— Посмотрим. — не стал я спорить, сам сомневаясь в правильности своего поступка. Может быть нужно было просто наказать за поножовщину?
Но, как говорится, слово не воробей, вылетит не поймаешь. Поэтому устроив такой же смотр уже на следующий день, я сам лично вытащил из строя почти три десятка человек от которых разило так сильно, что пройти мимо не смог бы и безносый.
Не все понимали что будет дальше, и даже привязанные к столбу, лишь пьяно ухмылялись и отпускали сальные шуточки.
Ну а когда всё же дошло что шутить с ними никто не станет, и засвистели кнуты, особо буйные пытались высвободиться и орали на весь «плац» посвященные мне проклятия.
«Неужели они и завтра напьются?» — думал я, с ужасом представляя что придётся идти до конца и выполнять данное перед строем обещание.
Но завтра была война. — Так назывался один очень хороший фильм в моём прошлом мире, а здесь на самом деле назревали военные действия.
— Ты должен отдать Шереметьевых, и тогда мы тебя пощадим!
Примерно так, читая по бумажке, заявил посланный для предъявления ультиматума парламентер.
И надо сказать, такое его заявление вполне подкреплялось тем что я имел «счастье» наблюдать под своими стенами.
Очень много пехоты, я даже как-то затруднился с подсчётом, куча кавалерии, осадные машины, катапульты и словно вишенка на торте, висящий над лесом летучий корабль.
Формой — обычный парусник, с мачтами, парусами, всё как полагается: брамсели-шрамсели, грот-бизань. Размером, издали точно оценить сложно, но довольно приличный, — длинной метров, может, тридцать пять, или около того. Если не считать что у него не было орудийной палубы — за неимением пушек, то я бы сказал что это линейный парусник четвертого ранга Петровских времён. Причём скорее всего, изначально это и был обычный «водоплавающий» корабль, иначе зачем ему такой киль? А так удобно, закончилась «горючка» — чем бы она не была, сел на воду, зарядился, и полетел дальше. Красота!