Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка
Шрифт:
После кино они пошли в ресторан «Пастория» на Сен-Мартин-стрит. Им подали крабов, филе и бутылку «Шато Бейшевель», к которому он едва притронулся.
Потом, когда они брели по площади Лайцестер в поисках такси, Рейкс сказал:
— Завтра к десяти мне понадобится машина. Фургон. Возьмите на собственное имя, но нашего адреса не давайте. И лучше сказать, что фургон нужен, по крайней мере, на месяц. Я вернусь после полудня. Успеете ли вы приготовить досье?
Белль кивнула. Рейкс взял ее под руку и перевел через дорогу. «Наверно, думал он, — она все еще под впечатлением фильма». (На самом деле Белль говорила себе, что Рейкс любезничает, играет с нею, а это, конечно, значит, что он решил настроить ее против
Рейкс решил выпить рюмочку на ночь. В Девоне у него были десятки приятелей и знакомых, но после школы ему ни с кем не удалось сойтись достаточно близко. Бернерс стал его единственным другом. Они одного поля ягоды. Рейкс улыбнулся, вспомнив об их первом деле. Операции под названием «Международный спортивный справочник», которой они руководили из комнаты в Стрэнде. Список адресов знаменитых спортсменов они купили за несколько фунтов в почтовом агентстве. Напечатали биографическую анкету, которую спортсмен, желающий попасть в «справочник», должен был заполнить и возвратить с тремя гинеями вступительного взноса. Все это Рейкс и Бернерс разослали по адресам из списка. Просто и старо как мир, но уже через три недели они благополучно смотали удочки с тремя тысячами фунтов в карманах. Боже, отец перевернулся бы в гробу, узнай он об этом.
В начале одиннадцатого Белль вернулась на новой машине. Спокойная, деловая, без суеты, такие ему нравились. Уходя, он протянул ей двадцать фунтов.
— Купите себе подержанное обручальное кольцо. Я не хочу, чтобы о нас ходили ненужные разговоры. Поболтайте как-нибудь с привратником, заговорите о своем муже. Дважды в неделю посылайте сюда несколько писем. Нам обоим и каждому в отдельности, мистеру и миссис таким-то. Думаю, не стоит напоминать, чтобы вы время от времени меняли почерк и марки на конверте.
— О кольце я не подумала, а письма посылать уже решила, — сухо ответила она. — Написать вам что-нибудь приятное?
— Довольно и чистых листов, — рассмеялся Рейкс. — Простите за некоторую резкость, но ведь вы понимаете, отчего она. Ударить в грязь лицом никому не хочется.
Он поехал в Кент по дороге на Мейдстоун. Потом свернул вправо на Мереворт. В двух милях по правую руку виднелся армейский склад. Он стоял в маленькой рощице. С обеих сторон дороги деревья были вырублены на двадцать метров. Рейкс медленно проехал у ворот, заметил казармы, пожарные рукава и помпы, дорожки, окаймленные выбеленными камнями, увидел небольшой барак прямо у ворот. Въезд был закрыт, но никаких следов часового, никаких признаков жизни не наблюдалось.
Рейкс проехал дальше до кабачка под названием «Трактир на берегу», потом вернулся обратно. Отъехав метров сто от ворот, он проверил, нет ли на дороге машин, потом сбавил скорость и левыми колесами заехал в кювет, который близко подобрался к краю дороги. Нажав на тормоз, Рейкс развернулся, и задние колеса еще глубже зарылись в мягкую землю. Он открыл дверцу и заглянул под машину. Она здорово перекосилась и засела прочно. Проезжавший мимо грузовик затормозил, будто собирался остановиться, а потом помчался дальше. Рейкс обрадовался: сострадательные души ему сейчас не нужны. Он нагнулся над увязшим задним колесом, зачерпнул горсть земли, вымазал брюки, лицо и пошел к главным воротам полевого склада.
Он шел совершенно спокойно. Как всегда, в нем жила холодная, спасительная уверенность в собственных силах, отчего каждая его ложь казалась правдивой.
В комендатуре сидел пожилой человек в штатском. Рейкс объяснил, что застрял и хотел бы позвонить в гараж, вызвать тягач автосервиса. Мужчина назвал номер ближайшего гаража и указал на телефон. Рейкс снял трубку, одновременно постарался запомнить номер на диске. Услышав долгие гудки, он закурил сигарету, перебросился через плечо несколькими словами с комендантом, как бы невзначай рассматривая карту на стене. На ней были подъездные пути и склады, соответственно пронумерованные. Барак № 5 стоял у главной дороги в роще, третий слева, на нечетной стороне.
Рейкс наконец связался с гаражом и договорился, что они приедут и вытащат его. Положив трубку, он повернулся к коменданту, показал грязные руки:
— Здесь можно умыться?
Он уже знал, где. Судя по плану, уборная стояла у главной дороги между шестым и восьмым бараком. Комендант подсказал, куда идти, и Рейкс побрел по тропинке.
Он умылся в полном одиночестве. Из окна виднелся пятый барак: стоял напротив, фасадом к дороге. Простой врезной замок, самая обычная дверь, по обе стороны от нее — окна без ставен. Солдат в полевой форме проехал мимо на велосипеде, насвистывая песенку.
Рейкс вышел из уборной через заднюю дверь и обошел вокруг шестого барака, точно такого же, как и пятый. Сзади оказалась еще одна дверь. Вернувшись, Рейкс поблагодарил коменданта и пошел к машине ждать тягач.
Через полчаса он был в Лондоне.
Белль Виккерс уже все приготовила. На столе лежали три оранжевые папки, две фунтовые бумажки и монетка в три шиллинга.
— А это что? — Он кивнул на деньги.
— Сдача. — Она показала левую руку. На среднем пальце красовалось золотое обручальное колечко. — Вы обрадуетесь, услышав, как легко оно мне досталось. Правда, помощник ювелира шлепнул меня разок ниже поясницы. Он был, конечно, уверен, что я собиралась на грязный уик-энд. Сарлинг тоже заметил кольцо. Он весело расхохотался. По крайней мере, я так считаю.
— Купите на эти деньги дешевого бренди. Не хочу разбавлять «Хайнс» элем, — сказал Рейкс, на миг сбитый с толку ее поведением.
— Понятно. Теперь, раз мы поженились, придется экономить.
Он улыбнулся:
— Вас удивит то, чем мы займемся после медового месяца…
Он сел и взял папки. Кроме Бернерса (его можно пока оставить в покое) Рейксу нужен был еще один человек.
На другой день он поехал к этому человеку.
Джордж Гилпин бросил в костер старую покрышку и отступил назад. Резина лопнула, оплавилась и вспыхнула сильным, желтым от серы пламенем. Поднялись черные потоки маслянистой сажи. Через полчаса какой-нибудь сосед обязательно позвонит с жалобой. Так бывало каждый четверг, когда он разжигал костер. Ну и пусть. В гараже должен быть порядок и всегда найдется, что сжечь: коробки, ящики, старые покрышки, грязную ветошь. Сбоку вырвался длинный, похожий на саблю, язык пламени, изогнулся дугой, оторвавшись от остальных.
Гилпин смотрел на огонь, и радость светилась на его красном потном лице.
Из гаража — он был устроен под домом — вышла жена в голубом комбинезоне с вышитыми на груди красными буквами «Гилпин’з Гэрэдж». Большая волна дыма, поднятая ветром, заставила Гилпина отступить на несколько шагов. Он увидел жену. Кто-то, должно быть, уже позвонил.
«Ей идет даже комбинезон, — подумал он. — Фигура — вот, что у нее есть, фигура, которая, несмотря на одежду, так и кричит о себе. Мягкое, резвое, полное тело, местами даже слишком полное, словом, такое, какое составляет одно из удовольствий моей жизни».