Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка

Чейз Джеймс Хедли

— Вы нарываетесь на грубость, мистер Чертов Смит. Не знаю я, о чем вы говорите, но уверен в одном: сейчас я отвезу вас обратно, однако если мы снова встретимся, я за себя не ручаюсь. Вы с ума сошли.

Мистер Смит покачал головой:

— Сядьте, на вас смотрят. В полицейском архиве в Бирмингеме все еще хранятся ваша малютка и протоколы с прекрасными отпечатками пальцев. Вы были прекрасным мастером, мистер Гилпин, и не верили, что сработанное вами может отказать — поэтому не надели перчаток. Вы чисты, я знаю, иначе я просто не пил бы с вами пиво, но стоит позвонить в полицию, и

вам придется туго. Только вам, потому что человека, который нанял вас и работал с вами, уже нет в живых. Финкель его звали. Герберт Финкель. Вас заботило лишь одно: получить за три операции две тысячи фунтов, уехать на юг и открыть гараж.

Джордж Гилпин сел. Он был практичным человеком и знал, что после драки кулаками не машут.

— Вы играете с огнем, черт возьми, — пробормотал он. — Сколько?

Мистер Смит улыбнулся:

— Вы нужны мне на два дня, возможно, чуть дольше — после этого я заплачу вам пятьсот фунтов и забуду о вашем существовании.

— Вы заплатите мне?!

— Конечно.

— Ну уж нет. Лучше я заплачу вам. У меня хороший бизнес, прекрасная жена, много друзей. Я не хочу новых историй. И в самом деле, я сделал всего несколько таких шуток и думаю, что сглупил тогда, но ведь мне для начала нужно было немного наличных. Надеюсь, Финкель попал в ад.

— Вы сделаете для меня одно дело, мистер Гилпин. Поджигать на этот раз не придется. Все гораздо проще. А получите пять сотен.

Выхода не было. Гилпин это понял. Звонок в полицию — это конец, а никаких концов, черт побери, ему не надо. Ему отпущено еще немало лет, и он проживет их. Поэтому Гилпин спокойно сказал:

— Вы, пожалуй, победили? Что за дело?

— Поехали обратно. Потолковать можно и в машине.

Два часа спустя Джордж Гилпин сидел рядом с женой у себя дома в гостиной над гаражом. На столе стояла бутылка виски. Джордж снял пиджак, ослабил бабочку и расстегнул воротник.

— Вот что я тебе скажу, старушка: не знаю я ничего о нем и о деле тоже. Он позвонит, когда приготовится поставить меня под пули. Пока же мне приказано достать армейский «Ленд-Ровер», покрасить его в цвет хаки, нарисовать вот эти цифры и значки и немного пообтрепать. — Гилпин постучал пальцем по листку бумаги на столе. — Это Королевская артиллерия. Я опять попал в армию, черт возьми!

— Нет, нет. Ты ведь понимаешь, на что идешь?

— Конечно, понимаю. Я же не хочу, чтобы он висел у меня на шее до скончания века. Сначала одно дело, потом другое. Знаю я таких. Гилпина голыми руками не возьмешь. Он может заставить меня один раз, но второй — никогда.

— Джордж, будь осторожен. Как ты собираешься выпутываться?

— Черт его знает. Надо подумать. Все зависит от обстановки. Но я его прикончу, — осушив стакан виски, он толкнул его к жене, прося повторить.

— Тебе хватит. — Она покачала головой.

— Возможно. — Гилпин встал, подошел к жене сзади, провел руками по ее плечам, погладил пухлую грудь. — Не волнуйся, старушка. Джорджи займется им. — Он нагнулся и поцеловал в лоб. — Этот парень засел у меня в кишках, но одно прикосновение к тебе — и жизнь становится прекрасной. Здорово, правда?

В тот вечер Белль Виккерс вернулась домой чуть позже шести. Рейкс сидел у окна. Он кивнул, посмотрел, как она ушла в спальню переодеться. На смену гнезда вернулась, наконец, старая прическа.

Через несколько минут она подошла к бару и налила себе выпить.

— А вы не хотите?

— Пока нет, спасибо. Где вы были? У Сарлинга?

— Да, я отнесла досье. И еще нашла запирающийся гараж, куда можно ставить машину. Вдобавок там есть такая штука, ну, знаете, вроде лестницы, что спускается с чердака, когда дернешь за веревочку. Я заплатила за полгода вперед под фамилией Смит. Гараж у поворота на Эдгвер Роуд. Не близко.

— Ничего. Как там наш Фантомас?

Белль взглянула на Рейкса с изумлением и расхохоталась:

— Так вот как вы его себе представляете!

— Почему нет? Он ведь не настоящий. В жилах у него не кровь, а какая-то зелень.

— Он хочет узнать, кого вы выбрали?

— Неужели? А я и не собираюсь ему говорить.

— Значит, вы решили защитить этого человека на случай, если Сарлинг не сдержит свое слово?

— Возможно. А может быть, и просто так, черт возьми.

— И то, и другое, наверно. Но, насколько я вас знаю, вы склонны ко второму.

— Вот как вы обо мне думаете!

Она села и отхлебнула глоток.

— Время от времени. Я не против. Сама иногда такой бываю. Мы оба на крючке, а оттого обидчивы и капризны.

— Если спросить, как он подцепил вас, вы ответите?

— Не сейчас. Может быть, потом. А вы — вы бы рассказали?

— Нет. Вы и так знаете обо мне достаточно. Я настроился жить так, как жил, — вдруг появляетесь вы со своим запечатанным конвертом. В Девоне осталась моя настоящая жизнь. А это, — он встал и обвел жестом комнату, — это кошмар. И он не кончится до тех пор, пока есть Сарлинг и его досье.

— И светокопии.

— Где он их держит? За городом, в Меон Парке?

— Да.

— Вы когда-нибудь думали оставить его… просто исчезнуть?

— Наверно, думала. Но у меня не выйдет. И я перестала размышлять об этом. Рано или поздно он умрет.

— Богачи живут долго. У них есть деньги, они покупают время у докторов, покупают слуг и места под солнцем. Смерть кое-кого нужно ускорить.

— Я не… да вы что, серьезно?

Он повернулся, возвышаясь над ней. В ее руке, в руке с обручальным кольцом — широким тусклым золотым ободком — серебрился от маленьких пузырьков тоника стакан джина. Иногда одна речь ее, все эти «ну, вроде» и «возможно» раздражали Рейкса, ему даже смотреть на нее становилось неприятно. Но такие мысли придется заглушить. Она ему нужна.

— Вы поймете, насколько я серьезен, — ответил он. — Думаете, Сарлинг не знает, что я за человек? Он сам вам обо мне говорил, не так ли?

Она не ответила. Рейкс опустил руку, взял ее за подбородок, крепко сжал его и повернул к себе:

— Разве нет?

— Да.

— Что ж, тогда давайте начистоту. Я хочу убрать его. Но убрать — это мало. Мне нужны досье и их светокопии. Я хочу увидеть, как они сгорят. Бессмысленно убивать Сарлинга, не завладев ими. — Он улыбнулся. — Вы настолько влюблены в свою золотую клетку?