Я считаю до пяти
Шрифт:
— Не возражаю. К тому же, думаю, что лишняя здесь я. Пойду, пожалуй.
— Паш, постой! Куда ты собралась? Ты не лишняя. — Быстро остановил меня Ромка.
— Не хочу вам мешать. Тебе нужно пообщаться с сыном.
— Ты нам не помешаешь… стоп! Никита мне не сын, — спохватился Ромашка.
— Как не сын? Ира сказала, что ты его отец, — удивилась я.
— Вот дрянь! Она всем так говорит. Еще часто добавляет, что я бросил ребенка. А она такая несчастная одна ребенка на себе тянет.
— Но почему? Как все это…
— Я
— Ничего не понимаю, — призналась я. Во всей этой истории можно запутаться так, что ни один клубок Ариадны не поможет выбраться из этого лабиринта. — Ром, объясни мне, наконец-то, в чем дело!
Мне казалось, что требовать объяснений в этой ситуации можно. И не просить, а именно требовать. Столько информации поступило мне в голову, а я не могла разложить все по полочкам. Возможно, папочка прав, и я совершенно никчемная дура, которая не способна ни на что большее, чем на забеги по магазинам.
Посмотреть бы на себя со стороны. Хотя, я, кажется, и так прекрасно знаю, что увижу. Высокомерная тупая блондинка с папочкиными денежками. Совершенно никчемная.
— Я все объясню, обещаю тебе. Только не сейчас.
— Не сейчас? — сорвалась я на крик. Честно, нервы не выдерживают. — А когда? Долго ты будешь мне мозги пудрить? Или опять расскажешь, что…
— Да успокойся ты! — как обычно перебил меня Рома. — Нужно в магазин скататься — моя квартира не предусмотрена для детей. Составишь мне компанию, а потом я расскажу тебе все. На этот раз правду.
У меня не было другого выбора, уж очень хотелось узнать, что скрыл от меня этот мужчина. Да и домой я вернуться не могла, ведь родители ждут меня только завтра вечером. Вот они удивятся, если я приеду сегодня.
С Ромой мы не разговаривали. Он ничего не говорил, а я не требовала рассказа прямо сейчас. Странное чувство напало на меня. Всегда любопытная я, сейчас боялась услышать настоящей правды. Я боялась, что она разрушит, то хрупкое, как хрусталь понимание. Кажется, я уже готова отказаться от рассказа, только бы ничего не изменилось. Мне не хотелось расходиться с Ромашкой, ведь с ним так тепло и уютно. Теперь я наконец-то поняла, что значит фраза «как дома». Раньше она вызывала у меня недоумение, особенно, если говорили — «хорошо, как дома». Теперь поняла. С Ромой очень хорошо. Рядом с ним, я понимаю, что я дома. Конечная остановка и я больше никуда не хочу спешить.
Никита вел себя очень спокойно для его возраста. Дети должны задавать кучу глупых для взрослых, но очень важных для них вопросов. Почему ребенок постоянно молчит?
— Сколько тебе годиков? — поинтересовалась я, поворачиваясь к мальчику.
— Тли, — просто ответил мальчик и больше ничего не сказал.
— Кит, как дела в садике? — решил и Рома нарушить тишину. — Не обижают?
— Я не хозу в садик, — отозвался мальчик.
— Почему? — удивилась я, ведь дети очень быстро адаптируются к садикам и считают, что
— Не знаю. Мама казала, что там плохо.
— Вот… же… гадюка… чтоб…,- вполголоса заговорил мой водитель.
Я непонимающе посмотрела на Рому и взглядом потребовала объяснений.
— Ирка им вообще не занимается. Никиту родителям сплавила, хоть и обещала, что в садик его отправит. А я ей даже финансовую помощь оказывал, чтобы она взятку дала и ребенка приняли без очереди.
— Рома, — начала я и замялась. Не знала, как по корректнее задать интересующий меня вопрос. — Ром, а почему он такой? Дети в его возрасте…
— Ира во всем виновата! Черт! — мужчина с силой ударил по рулю. — Она вообще его запугала — раньше он много разговорил, а ее это раздражало. Дрянь!
Ромка вновь ударил по рулю. Я повернулась к мальчику. Никита спокойно сидел в детском кресле, невесть откуда взявшийся в квартире Ромы и смотрел в окно. Он не спрашивал, куда мы едем, и не просил купить ему игрушку или шоколадку. Своим поведением он больше походил на угрюмого старикашку, чем на ребенка. Дети должны кричать, визжать и смеяться, а не молчать.
Мы отправились в ближайший супермаркет, в котором можно было купить все: начиная от ватных палочек, заканчивая стиральными машинами. Никитку мы посадили в автомобильчик, специально приделанный к продуктовым тележкам. И деткам весело и родителям они не мешают.
Первым делом мы зашли в детский отдел. Рома кидал практически все, что попадалось под руку. Когда мы добрались до игрушек, Ромашка вытащил ребенка из тележки и предложил выбрать любую. Глаза у ребенка заблестели, но руки так и не потянулись ни за мягким чудом, ни за машинкой.
— Кит. — Ромашка присел на корточки перед ребенком. — Ты можешь выбрать все, что захочешь. Хочешь машинку? Или большого мягкого зайца? А конструктор хочешь?
Никитка отрицательно покачал головой. Что с ребенком?
— Почему не хочешь?
— Я плохой и мне незя покупать иглушки.
— Кто тебе такой сказал? — слишком громко спросил Рома, явно выходя из себя. Никита напугавшись, закрылся руками.
Обычно так делают те, кого бьют. Закрываясь руками, дети хоть как-то хотят защититься.
Костров в бессилии поднялся на ноги и сжал кулаки. Я поняла его без слов — он хотел убить свою бывшую жену, потому что понял, как она издевается над ребенком.
— Никита, — присела я около мальчика, — ты не плохой. Ты очень хороший. Смотри, какие у тебя кудряшки красивые и щечки пухлые.
Ребенок несмело улыбнулся в ответ на мою улыбку.
— Твоя мама пошутила, у нее просто не было денежек, чтобы покупать тебе игрушки. Смотри сколько тут всего. Давай возьмем эту машинку? И вот этого медведя. Тебе ведь нравится мишка? — я взяла в руки большого плюшевого медведя.