Я сказала правду
Шрифт:
– Как раз в этот момент ты должен был сказать, что проблема не во мне, а в том старом козле, с которым Миа обменивалась французскими поцелуями.
– Я же говорил, что все не так просто! Потом Миа совсем с катушек слетела. Она обрушила мне на голову мощнейший поток оскорблений, в том числе – что я все время работаю, а ею вообще не интересуюсь, что мы слишком редко занимаемся сексом, а когда занимаемся, то это происходит до чертиков вяло, что в выходные и в свободное от работы время я все время говорю только о зубах и что при всем этом завести роман – это верх бесстыдства, особенно с кем-то вроде тебя,
– Вот еще один удачный момент для того, чтобы сказать: «Эй, помолчи-ка минутку, лживое чудовище с костлявой задницей, кто из нас тайно встречается в гостиницах с женатыми мужчинами: ты или я? » – вставила я, все больше раздражаясь.
– Но я этого не сделал, – произнес Оле. – Я сказал, что попа у тебя просто высший класс и что стоит только мне о ней подумать, как у меня сразу встает.
– О!.. Это, конечно... Ты что, совсем с катушек слетел?
– Нет, но я еще недорассказал про Миа, – продолжал Оле. – Она только пробурчала: «Вот посмотришь, чем все это закончится», а дома она собрала чемодан, крикнув мне: «Даже не пытайся меня удерживать», хотя я этого делать вовсе не собирался. А потом села в свою машину, и след ее простыл.
– Поехала к своему любовнику! Отличная работа, Оле!
– К своим родителям, – поправил меня Оле. – Ее отец звонил мне вчера утром, чтобы воззвать к моей совести. Он сказал, что не очень красиво для походов налево выбирать женщин из круга своих друзей, и спросил, неужели я не мог думать головой, а не членом. И что я теперь знаю, где найти Миа, если опомнюсь.
– Ну что за семейка! – Я была откровенно шокирована. – Он что, прямотак и сказал: «членом»? Ну, как раз в этот момент уж точно и нужно было сказать: «Свекор, спроси-ка лучше свою дочь о том хрене, с которым она встречалась в пятницу в «Редженси Палас». Это же совершенно... о, кстати, как больно-то!
– Мы уже почти пришли, – сказал Оле, открывая дверь своего кабинета.
– Вы уже вернулись с обеденного перерыва, доктор? – спросила его ассистентка за стойкой в приемной.
– У фрау Талер острая боль. Посадите ее в первое кресло и пришлите мне Лену.
Оле подмигнул мне и исчез за дверью, а я стояла и смотрела на другую дверь, ведущую в кабинет.
– Дайте мне, пожалуйста, вашу карточку социального страхования, – попросила ассистентка. Я дала. – Вам повезло, – прощебетала она. – У господина доктора прием расписан до конца следующего месяца.
– Повезло? – Мое определение везения явно не совпадало с определением этой девушки. Я просто ненавидела подобные незапланированные мероприятия. К такому визиту я всегда готовилась пару дней, морально и физически.
Как только я села в кресло, боль туг же прекратилась.
– По-моему, прошло. – Я встала. – Пожалуй, пойду.
– Сидите. Так всегда бывает, – пояснила Лена, стройная блондинка-практикантка, и прикрыла мне шею салфеткой. – Это адреналин. Как только придете домой, снова начнет болеть.
– Сейчас посмотрим, – произнес Оле. В белом халате он был прямо-таки воплощением главврача Гозвина из моих книг. (Когда я его придумала, я еще не была знакома с Оле, но по непонятной мне причине он оказался очень на него похож.) Еще с секунду я любовалась
Я автоматически открыла рот и закрыла глаза.
– Очень хорошо. – Оле постучал железякой по зубам. Болел не запломбированный зуб, который когда-то доставил мне кучу неприятных ощущений, а соседний, последний с левой стороны, на котором не было пломбы. Зубы у меня были ровные и белые, но не особенно хорошие. И это несмотря на то, что в детстве мне запрещали есть сладости. Спасибо, мама!
– А, ничего, это мелочь. – Оле засунул мне за щеку два ватных тампона. – Всего лишь маленькая дырочка. Для этого нам обезболивающее не нужно, правда?
– Хех! Хез хукола я хихего хелать хе хам! – закричала я с набитым ватой ртом.
– Ну вот, я знал, что ты храбрая девочка, – кивнул Оле и взялся за бормашину. – Так, на чем мы остановились?
– Хукол! Хукол! – Я размахивала в воздухе кулаками.
– А, ну да, – вспомнил Оле, а бор тем временем уже буравил мой больной зуб. О, как же я ненавижу этот звук. – Миа ушла, а ее отец думает, что я не могу держать свой член в узде.
Услышав эти слова Оле, медсестра ткнула слюноотсосом мне в горло. Очевидно, она еще не успела посплетничать о недавно произошедших в личной жизни шефа изменениях.
– Кх-кх-кх-кх! – напомнила я ей о своем существовании.
– Извините, – пробормотала Лена.
– Я собираюсь на днях пойти к адвокату, чтобы посчитать, что мне останется после развода, – сообщил Оле и стал сверлить прямо по больномуместу.
– А!– воскликнула я. – Хукол! Хукол!
Но Оле только осторожно прижал меня к креслу и продолжил сверлить. Так он раз и навсегда излечил меня от фантазий, как мы с ним занимаемся страстным сексом в этом самом зубоврачебном кресле. Как я уже сказала – это было только в моих фантазиях. И ни бормашина, ни медсестра там уж точно не фигурировали.
– Вот и все, – бодро произнес Оле как раз в тот момент, когда я уже была готова потерять сознание. – Ты очень храбрая. Возможно, мне и не придется платить много. Кредит за мой кабинет большой, а детей у нас нет. Конечно, мне придется заплатить ей за квартиру, но это я как-нибудь переживу. Нет-нет, лежи, сейчас поставим пломбу. Еще немного, Лена, да, как раз. Ну, или она может получить квартиру, но тогда ей придется платить. Ха-ха, интересно только чем. Она же все, что зарабатывает, до последней копейки тратит на туфли.
Он подул мне на нерв чем-то холодным.
– Ай! – вяло отреагировала я.
Когда меня, наконец, вернули в сидячее положение и я ополоснула рот, то сказала:
– Мне было больно! Почему ты мне не сделал укол?
– Но ведь все отлично получилось, – произнес Оле. – Лена, можешь десять минут передохнуть.
– Скажи, а ты всегда так делаешь? – потребовала я ответа, когда дверь за Леной закрылась. – Ты ведь прекрасно слышал, что я кричала!
– Но ведь боль прошла. – Оле снял с моей шеи салфетку. – И никакого онемения, как от укола! – Он осторожно провел по моей нижней губе подушечкой большого пальца. – Если бы я тебя сейчас поцеловал, ты бы все почувствовала.