Я — следователь
Шрифт:
Видно, что ему очень боязно признаваться в своем последнем преступлении.
— На что же вы решились?
— Я тихо встал. Вытащил из-под кровати Мирошкина топор. Надел лежавшую на стуле рубашку Мирошкина.
— С какой целью вы взяли рубашку?
— Чтобы самому не забрызгаться кровью.
Чубаров опять надолго замолчал.
— Продолжайте.
— Подошел к кровати Якубова. Он спал беспокойно. Ворочался, что-то бормотал во сне. Я размахнулся и ударил топором... Потом положил топор и рубашку на место. До утра я не спал и наблюдал, лежа в постели. Часов в шесть проснулся Мирошкин. Он, вероятно,
Чубаров облегченно вздыхает. Невидящими глазами обводит зал и шепчет:
— Спасен, спасен...
Затем его взгляд приобретает ясность, глаза наполняются ужасом, он неожиданно падает на колени и визгливым голосом кричит:
— Я хочу жить!!!
4. Загадка
Осень окрасила колхозные поля в различные тона, которые каждый день меняют свой цвет, придавая местности новый облик. Еще вчера переливались волнами необозримые нивы, а сегодня они разлинованы желтыми стежками объемистых, но плотных валков. А вот уже аккуратными рядами вдоль проселочной дороги выстроились золотистые скирды соломы. Страдная пора. Идет уборка урожая. Вдохновенно трудятся люди. Стопудовые намолоты с гектара здесь не редкость.
Через поля и перелески, с запада на восток, на многие километры протянулась линия высоковольтной электропередачи. Ее вышки, как безмолвные часовые, расставлены в строгом порядке, теряясь за горизонтом.
Голубой «СК-4» весело бегает по краю поля, огибая его по периметру. Молодой комбайнер Иван Латунов каждый раз, когда самоходный комбайн проходит под линией электропередачи, с удовольствием отмечает, сколько ходок он сделал, и прикидывает на глаз размеры уменьшающегося поля.
«Гектаров шестнадцать сегодня уберу, — думает Латунов, поглядывая на часы. — До смены еще полтора часа. После смены должен помочь напарнику сделать профилактику, а затем на колхозном стане посмотрю кинофильм. Говорили, приедет кинопередвижка».
Но не исполнились эти планы. Когда расплавленный солнечный шар стал клониться к вершинам виднеющегося вдали леса и на поле появился сменщик, худенький паренек, которого все в деревне называли просто Витя, Латунов лежал недалеко от комбайна мертвый, с окровавленной головой.
Убийство!
Черная весть разнеслась мгновенно.
Преступление или несчастный случай? Это должно решить следствие. Деятельность следователя порой кажется незаметной, но это кропотливый, а подчас и изматывающий труд, он требует пытливости ума, способности к глубокому анализу и самоанализу, энциклопедических знаний.
— Когда я подошел к нему, он лежал уже мертвый, — закончил Виктор Горячев свой рассказ следователю.
Наступила тишина. Следователь Н-ской прокуратуры Михаил Борисович Стеблев недовольно рассматривал сидящего перед ним юношу. Оснований для недовольства у Стеблева в данный момент было хоть отбавляй: осмотреть место происшествия не удалось. После шума, поднятого по поводу убийства, некоторые колхозники проявили излишнюю ретивость — доставили труп в город, и обстановка на месте происшествия не сохранилась. Когда Стеблев приехал туда, там не было даже комбайна.
«Вот сейчас и ломай голову, —
Наконец следователь нарушил тишину:
— Значит, Латунов лежал на спине, а ломик в метре от него?
— Да, примерно так.
— Давайте еще раз восстановим картину происшествия. В частности, что еще лежало на земле?
— Около комбайна валялась сумка с инструментами, некоторые инструменты лежали на земле.
— В каком состоянии был комбайн?
— Комбайн как комбайн, — пожал плечами юноша.
— Я имею в виду неисправности.
— Да, чуть не забыл. Баллон на правом переднем колесе был спущен: видно, Иван хотел устранить неисправность.
По мере того как Стеблев задавал уточняющие вопросы, перед ним в подробностях вырисовывалась обстановка места происшествия, и к концу допроса он себе ясно представлял, как у Латунова возникла неисправность, как он выбросил на землю сумку с инструментами, а затем спрыгнул с комбайна и хотел приступить к ремонту, но в этот момент его настигла смерть, по всей видимости, от чьей-то злой руки.
К концу дня Михаил Борисович кипел от негодования. Как началось дело неудачей, так неудачи и продолжали преследовать его. Оказалось, что врач-эксперт выехал в соседний район для дачи заключения в суде, а это означало, что причина смерти Латунова будет установлена не раньше, чем через два дня.
«Теряю драгоценное время», — думал Стеблев. Но прокурор не разделял его мнение:
— Причина смерти ясна и так: рана на голове, ломик в крови. Главное — установить, кто этот ломик использовал в качестве оружия.
В общем, рассуждения прокурора были теоретически логичны, но в жизни бывает всякое, и Стеблев понимал, что заключение эксперта даст более точное направление поискам и может возникнуть совершенно другая версия в расследовании. А пока приходилось брать за основу хотя и наиболее вероятную, но все же предположительную причину смерти.
«Победа» несется по пыльной проселочной дороге. Рядом с шофером прокурор района Григорий Григорьевич Романовский. Это солидной комплекции мужчина, ему уже за пятьдесят, но, несмотря на возраст и полноту, он очень подвижен. В прокуратуре работает тридцать с лишним лет и потому слегка покровительственно и с превосходством относится к своим коллегам и подчиненным, считая себя непогрешимым в сложных вопросах расследования. На заднем сиденье, глубоко задумавшись, сидит Стеблев, взгляд его серых внимательных глаз выражает несогласие с собеседником, который, обернувшись назад, с присущим ему апломбом утверждает, что убийство Латунова могло быть произведено на почве мести или ревности.
Стеблев перебивает его:
— Григорий Григорьевич, мы не должны идти только по одному пути. Я считаю, что необходимо исследовать обстоятельства, которые могут свидетельствовать и не об убийстве.
— Вы считаете, что комбайнер совершил самоубийство? — замечает прокурор, и ироническая улыбка появляется на его полном лице, отчего оно покрывается сетью морщинок, расходящихся лучиками у глаз и полуокружностями около губ.
— Этого я не утверждаю, но в данном случае может оказаться и не убийство, и не самоубийство.