Я справлюсь один
Шрифт:
На улице стало чуть легче. Илья с удовольствием вдохнул пахнущий лиственничной корой и цветами воздух – парк при больнице был отменный, настоящий лес, только ухоженный, без кустарников, подлеска и валежника. Илья всё разрешённое время проводил здесь – территория была огромной, и можно было часами неторопливо бродить по рыжим тропинкам и не встретить ни одного человека.
– Прогуляемся здесь? – спросил Петров. – Торопиться нам некуда – ни мне, ни тебе. У меня выходной… А тебе некуда торопиться в прямом смысле.
– В… в смысле?.. – глупо переспросил Илья.
– Я
– Почему это я домой не вернусь? – возмущение наконец «слило» через невидимую воронку сладкую водичку, в которой, как законсервированный препарат в формалине, плавало сознание Ильи. – А родители?.. Они должны за мной приехать! Они, наверное, меня уже ищут! – Он растерянно заозирался, словно надеясь увидеть выходящую из-за деревьев мать.
– Никто тебя не ищет. – Петров крепко взял Илью за локоть, вынуждая остановиться, и повернул к себе. – Мы всё уладили. Тебе надо меня выслушать. – Он поднял руку в предостерегающем жесте, заметив, как отреагировал Илья на слово «уладили». – Родители знают, что больше ты с ними жить не будешь. Конечно, ты с ними увидишься – вещи-то надо забрать. Да и вообще – ты не арестован, волен делать что хочешь. Просто для того чтобы ты понял, чего именно ты хочешь – и что можешь, – тебе придётся меня выслушать. И сделать выводы.
– Да что ж такое-то… – прошептал Илья, косясь на руку Петрова, стиснувшую его локоть. – Куда я влип… Это что, какие-то правительственные эксперименты? И я… оказался подопытным? Но как… я ничего не делал, я ничего не знаю…
– Ну вот, опять испугался, – вздохнул «командир», отпуская руку Ильи. – Ты точно наш человек. Сочувствую тебе. Да, в каком-то смысле это эксперименты. Но уж точно не правительственные. Знать бы – чьи… Да, светящиеся руки – это некая метка, если угодно. Так мы находим своих. Позже узнаешь подробно – возможно, когда-нибудь будешь заниматься поиском новобранцев. Но главное – не это. Ты помнишь, из-за чего ты уже год по больницам валяешься?
Илья вскинул на Петрова затравленный взгляд.
– Значит, всё-таки… Я его убил? Да?.. – Пульс снова подскочил, бросило в жар, кончики пальцев закололо.
– Тихо, – внушительно произнёс Петров, глядя Илье в глаза. И тут стало понятно, почему «командир» – самое подходящее к этому человеку слово. Илья мгновенно успокоился – не полностью, сердце по-прежнему выстукивало частую дробь по рёбрам, но уже хотя бы не давила обморочная ватная глухота и не мутнело на краях поля зрения. – Нет, ты его не убивал. Веришь мне?
Илья закивал, а скорее, мелко затряс головой.
– Вот и хорошо. А теперь слушай. – Петров повернулся и медленно зашагал по дорожке, заложив руки за спину. Илья, злясь на самого себя за предательскую слабость в коленках, заковылял рядом. – Ты всю жизнь считал себя трусом, так? Постоянно от чего-то обмирал, трясся, бледнел, тошнило даже. И тебе это надоело. Ты боялся ревущей, быстрой, опасной техники – и записался в мотоклуб. Верно?
– Но бояться я не перестал, – пробормотал Илья.
– В том-то и дело. Есть люди,
– Кому – вам? – В речи командира возникла пауза, и Илья догадался, что от него ждут вопроса. – И зачем?
– Вот ты всё это время боялся, что ты – убийца, – продолжил Петров. – Ты бросился на помощь товарищу – и вдруг ни с того ни с сего машина загорелась. Ты не понял, что произошло – явных предпосылок для возгорания не было – и испугался ещё сильнее. Так? – Илья снова молча кивнул. – Но вспомни-ка хорошенько. Чего на самом деле ты тогда испугался? До того, как всё вспыхнуло?
Илья потёр лоб. Он очень и очень не любил вспоминать тот момент. Голова начинала просто раскалываться. Врачи говорили – внутричерепное давление повышается. Непонятно почему, но факт. И все прочие прелести в комплекте – тахикардия, тошнота, потеря равновесия.
– Я помню трассу… – наконец выдавил он. – Там не с чего было так вылетать. И не обо что так расшибиться. А он… Как будто не в кусты отлетел, а с горы по камням долго катился. Весь изломан был… – Илья замолчал и начал медленно и ровно дышать.
Петров положил ему руку на плечо.
– Всё верно, – мягко сказал он. – Ты заметил несообразность – объективных причин для таких травм не было. Ты испугался – и, скорее всего, почти потерял сознание. Так ведь? Но всё-таки не отключился и попытался оказать помощь пострадавшему. То есть ты победил страх. Именно в тот момент ты показал страху, кто тут главный.
– Ну да, я дико испугался. Но надо же было что-то делать, вот я и полез… Хотите сказать – не надо было?
– Не хочу я такого сказать. Отчасти пожар и вправду спровоцировало твоё вмешательство. Но если бы ты не вмешался – парень всё равно погиб бы. Не от огня, а от того, что его так перекрутило и изломало. А что это было? Вот этим мы и занимаемся. Есть некая аномалия, особое энергетическое поле, или уж как это обозвать-то. Наука… Кхм. Пока наука ничем не может нам помочь. Они стараются, но… Пока работаем по старинке. В общем, коротко говоря – твоего товарища убил страх. И тебя едва не убил. Но ты справился, отбился. И теперь ты должен стать одним из нас. Страхоборцем.
2. Врио варакинского лешего
Поначалу Илья не поверил ни единому слову. Он будто бы оказался на передаче некоего телеканала, известного своей любовью к разной паранормальщине. Чушь какая-то…
Но руки-то у Петрова в самом деле светились?
Потом пришло сомнение и по этому поводу. Кто мешал этому таинственному «военному» обработать руки каким-то химическим веществом, которое светится исключительно в темноте? Для того и был разыгран спектакль с «заманиванием жертвы в туалет». Сработало? – сработало. Но зачем? Вот этого Илья понять не мог. У него-то самого руки и в самом деле светились.