Я стираю свою тень
Шрифт:
Вместо огромной и удобной кровати она проспала ночь на полу в своем стальном гробике, в серебристом одеянии, похожая на спящую красавицу. Я думал разбудить ее поцелуем, но так и не решился. Во-первых, уже не верил в сказки. Во-вторых, боялся. В-третьих, Айрис проснулась раньше меня. Это было удивительно — слышать, как в твоей тихой обители шумит чайник, поставленный не тобой.
— Восстановилась? — спросил я у пританцовывающей возле плиты космической гостьи.
— Доброе утро, — Айрис широко улыбнулась, излучая энергию. — Совсем
Она показала на тарелку с козинаками, которые мы тоже купили с призовых денег. Айрис сняла с плиты засвистевший чайник и разлила по чашкам, в которые уже была налита заварка и молоко.
— А ты быстро схватываешь, — заметил я.
— Ты даже не представляешь, как быстро я учусь.
Она повернулась спиной к кухонному гарнитуру, не глядя, нашарила ручку ящика, в котором лежали ложки, вилки и ножи, и с первой попытки, не шаря пальцами, вынула нож.
— Ого, теперь я могу спрашивать у тебя, где лежат мои носки, и ты мне их сразу найдешь? — пошутил я.
— Легко. Пока ты был на работе, я облазила весь дом, из любопытства, и запомнила, где и что лежит, заодно разобралась в устройстве водопровода, электричества и газа. У вас всё устроено очень просто, даже примитивно.
— У тебя хорошая память или это какое-то искусственное дополнение для ее улучшения? — поинтересовался я.
— Да, у нас считается нормальным улучшать себя разными способами. Отчасти это естественные тренировки и алгоритмы запоминания, но есть и искусственные модули, для возможности обратиться к памяти, записанной на них. Человеческая память странная штука, интерпретирует воспоминания в угоду своим эмоциям. Надо иметь в голове безучастного свидетеля, показаниям которого можно верить.
Айрис порезала козинаки на доске и сложила их в блюдце. Я пребывал в некотором сентиментальном шоке. Мне было чертовски приятно, что обо мне заботятся.
— Спасибо, — я полез за кусочком сладости. — Конечно, второй раз на этом аттракционе ты уже не заработаешь. Тебе просто не разрешат участвовать.
— Понимаю, не дура. Этот хмырь зарабатывает на случайностях, которые играют ему на руку. Удивительно, что люди расстаются с деньгами, зная, что шансов у них почти нет.
— В том-то и дело, что почти. Для азартного человека даже микроскопический шанс служит мотивацией участвовать в сомнительном деле. А может быть, у таких людей, чем меньше шанс — тем значимее победа. Согласись, в этом что-то есть: выиграть, когда у тебя нет шансов.
— Ты прав, в этом есть что-то глупое. Если хочется заработать денег, то надо выбирать такой способ, в котором вероятность этого будет самой высокой. Я так училась достигать целей.
— Достигла? — мне стало интересно узнать, о каких целях она говорила.
— Не успела, — Айрис коротко засмеялась. — Подрезали в самый последний момент.
— А чего ты пыталась достичь?
— Стереть себя из базы данных и запустить двойника с хорошей репутацией и полным пакетом социальных баллов.
— А это возможно? Наверняка у вас существует множество резервных копий и способов отката, чтобы восстановить систему после ненужного изменения. Я кое-что в этом понимаю. У нас на работе директор постоянно пытается скрыть следы мошенничества путем изменения базы данных.
— Семь из восьми людей, которые могли помочь мне изменить идентификационный слепок моей ментальной матрицы, согласились, — Айрис уставилась в дно пустой чайной чашки.
— А восьмой сдал? — догадался я.
— Да. Хотя именно он и предложил мне этот способ легализации.
— Это нормальная практика для правоохранительных органов. У нас тут полиция тоже размещает объявления, типа куплю килограмм наркотиков, оплата сразу. Ты, наверное, оказалась слишком доверчивой?
— Да, ему я верила безоглядно.
Айрис погрустнела, мысленно вернувшись к неприятным воспоминаниям. Я решил, что ей лучше побыть одной.
— Ох ты ж, опаздываю! — я посмотрел на часы.
На самом деле времени было еще с большим запасом. Я направился в ванную, схватив с двери сохнущее на нем полотенце, единственное в доме.
— Я с тобой поеду, — заявила мне в спину Айрис.
— Зачем?
— Не хочу тут сидеть одна целый день. От телека тошнит, да еще и соседи сверху постоянно что-то сверлят. Я лучше погуляю по городу.
— Ну ладно. Оденься только теплее, сегодня обещали похолодание.
— Если замерзну, спрячусь в каком-нибудь магазине или кафе.
Утро и в самом деле оказалось прохладным. Иней посеребрил железную ограду заборчика и скамейки у подъезда. Мелкие лужи на асфальте промерзли до дна. Айрис поежилась от холода, но ничего не сказала. Её даже позабавил пар, идущий изо рта. Мы подошли к моей машине.
— Твою мааать, — вымолвил я непроизвольно.
На заднем крыле моей ласточки появилась вмятина размером в две ладони. Краска в месте удара была содрана до грунта. Айрис обежала машину и уставилась на место повреждения.
— А это опасно? Мы сможем ехать? — спросила она.
— Это не опасно, но заделать это стоит дорого. Виновника нет, деньги взять не с кого. Придется раскошелиться самому, а это как минимум десятка.
— Десять тысяч? — удивилась Айрис.
— Да.
— А кто это мог сделать?
— Наверное, машина, которая стояла рядом, когда выезжала, задела меня бампером. У нас тут тесно, не развернешься.
— Я помню, какая машина здесь стояла вчера. Она была большая и белая.
— Этого мало. В городе полно больших и белых машин.
— А что надо, чтобы точно ее идентифицировать?
— Номер, — я ткнул носком ботинка в свой номер.
— Я и номер могу тебе назвать.
— Правда? — я просиял.
Айрис назвала его, словно специально запомнила.
— Это точно? — спросил я на всякий случай.