Я страдаю по тирану
Шрифт:
Поэтому я делаю то, что делала всего два раза в жизни: иду на вокзал. Я знаю хороший зал ожидания, под эскалаторами. Он не слишком популярен среди пассажиров: там плохо слышно объявления о поездах и совсем нет инфо-экранов. Но зато там и билеты проверяют редко, хотя это меня не касается: выгляжу хорошо, документы при себе — я просто встречаю подругу с электрички, и все.
Не так уж и страшно, даже наоборот. Светло, шумно, люди. Это не темный двор и не узкий подъезд старого дома. Здесь не так-то просто меня напугать, здесь
Но несмотря на чувство безопасности, я чувствую себя несчастной. В такие моменты почему-то совсем не выходит задвинуть чувство жалости к себе. Невольно я думаю об Архипове, который все-таки поехал домой, принимать ванну и пить вино. Вот уж кому некого бояться, так это шефу. А еще есть его помощник Макс. Наверное, этот фанат гаджетов живет где-нибудь в новом районе, в огромной высотке с подземной парковкой. У него подтянутая спортивная девушка, и они вечерами вместе режутся в какой-нибудь игровой девайс вроде плойки.
Странно, что мне и подумать не о ком, кроме новых знакомых из офиса. Или не странно, а страшно. Как легко можно остаться без друзей, в пустой квартире, с жизненной необходимостью во что бы то ни стало заработать денег.
Наверное, я это заслужила. Нельзя влюбляться без оглядки и нельзя доверять никому. Так и просидишь, всю жизнь, как на вокзале. Вокруг толпа народу, а улыбнуться некому.
Глава шестая
Я влетаю в офис на двадцать минут позже начала рабочего дня и молюсь, чтобы Архипова еще не было на месте, хоть надежда на это и слаба: он с самого первого дня являлся раньше остальных. Но мне везет, кабинет закрыт, в приемной темно. Я быстро включаю свет, ставлю греться чайник и падаю без сил в кресло.
Вечером я хотела просидеть на вокзале до открытия метро, а затем рвануть домой, чтобы часок поспать, принять душ и переодеться. Но не заметила, как задремала в кресле, и вместо спасительного сна судорожно пыталась привести себя в порядок и не опоздать.
Сейчас глаза сухие и болезненные, голова немного болит от сна в неудобной позе, а мозг не работает совершенно. Я закрываю глаза на пару секунд, кладу голову на руки и отключаюсь, даже не услышав писка чайника. И появления шефа, потому что следующее, что я чувствую — это как кто-то трясет меня за плечо.
— Олененок, я еще не оставлял тебя на ночь, чтобы спать по утрам.
Да чтоб у него… вырвать меня из такого сладкого сна!
— Чем ты занималась вместо сна?
— О России думала, — бурчу.
— Просыпайся. Пора думать о работе.
— Раздеваться? — интересуюсь.
Но сегодня шеф удивляет:
— Нет. Одевайся.
— Хм. Разнообразие. Куда мы едем?
— Ты едешь. Поедешь с Максом в налоговую, он отдаст тебе папку с документами, привезешь мне в банк, поняла?
— Поняла.
Сегодня Архипов, кажется, не в настроении. Я решаю подождать с напоминанием про гонорар модели
— Шевелись быстрее, Олеся, мне надо, чтобы ты управилась за два часа.
— А я-то думала, спешка в моих обязанностях не желательна.
— Вот не успеешь в приемные часы налоговой — нас всех так выебут, что обязанности покажутся сказочными.
Ну да, конечно, как будто мне есть дело до отношений "АрхиГрупп" с налоговой. Хотя первая, кого уволит Владислав в случае чего, буду точно я. С такими мрачными мыслями я одеваюсь и спускаюсь на парковку, где уже ждет Макс.
— У фирмы проблемы? — интересуюсь я. — Он такой злой.
— Нет, просто накосячили. Садись быстрее.
— А почему этим занимаешься ты? У Архипова нет бухгалтеров или доверенных лиц?
— Есть, но принципиальные вопросы он решает лично. А больше я тебе ничего не скажу. И знаешь, почему?
— Догадываюсь, — хмыкаю и перестаю докапываться.
Пока мы едем, собирая все утренние пробки, Макс то и дело на меня поглядывает. Сначала я не обращаю внимания, а потом все же не выдерживаю:
— Ну что?
— Просто почитал про твоего отца в интернете.
И как это он до сих пор не слил интересные подробности шефу. Хотя тот, наверное, и сам знает, куда делся его бывший партнер. Дороги разошлись, одна свернула в рекламу, вторая — в интерпол. Нормально, в принципе, разнообразненько.
— Ты с ним вообще не общаешься?
— Так, — пожимаю плечами, — редко. Он звонил на Новый Год.
— А разве твой телефон не прослушивают?
— Ты что, фильмов насмотрелся? Нет, конечно, знаешь, сколько таких скрывается? Если годами слушать всех их родственников, можно разорить парочку африканских стран.
Мне не очень нравится разговаривать об отце. Иметь отца-коррупционера в розыске это все равно что иметь брата-идиота. Ну то есть ты-то ни в чем не виновата, да и что теперь, со скалы его сбросить, что ли? Но семейный альбом не покажешь и перед соседками неудобно. Но Макс не унимается:
— А ты на него злишься?
Я задаю себе этот вопрос с тех пор, как он сбежал.
— Мне плевать. Он не был хорошим отцом, поэтому пусть греет задницу, где хочет. У меня тут свои заморочки.
Еще какие.
— А шеф что?
— А что?
— Ты еще не сбежала, значит, он тебе понравился? Иначе зачем ты согласилась?
— Макс, вот скажи, у тебя девушка есть?
— Нет.
— Оно и видно. Все чужими интересуешься.
Мы, наконец, подъезжаем к зданию налоговой, и я выдыхаю: допрос окончен. Не помощник, а какая-то сплетница!
— Я, к твоему сведению, — говорит он, пока мы быстро поднимаемся по скользким ступеням, — девушками не интересуюсь. А вот тебе могу помочь.
— Заинтересоваться девушками?