Я страдаю по тирану
Шрифт:
Дверь бесшумно открывается, впуская Марго, но Леся будто чувствует чужое присуствие и вырывается из его рук. Пытается, точнее, потому что Влад не пускает, прижимает к себе крепче и чувствует, с какой силой бьется ее сердце.
— Влад! — шепчет Олененок. — Пусти!
— Марго нам не помешает. Даже, я бы сказал, наоборот. Поможет.
— Что? — Леся хмурится, смотрит недоверчиво, будто ждет, что он сейчас рассмеется и выпустит ее.
— О чем мы договаривались, Олененок? Тогда и так, как я скажу? Забыть слово "нет"?
Она вздрагивает, а в памяти
Влад не хочет смотреть ей в глаза. Не может честно ответить за собственные поступки, да и невозможно, наверное, за такое оправдаться. Но ведь это лучше, чем медленно умирать рядом с ним, верно? Во сто крат лучше.
Словно подтверждение правильности мыслей накатывает безумная порочная фантазия. Как она кончает, когда он медленно входит в нее, а умелые пальчики Марго добавляют остроты и наслаждения. Сложно представить, чтобы такая фантазия родилась в голове Олененка. Сложно представить, что ее бы это завело.
Леся словно понимает, о чем он думает. Ловит его взгляд и ищет в нем ответы. Потом он видит в ее глазах что-то другое. Среди остатков возбуждения, жажды прикосновений и поцелуев, мелькает что-то очень похожее на боль. Будто он ее ударил. Олененок даже вздрагивает, когда Марго, стуча каблуками, делает несколько шагов вперед, а потом… прижимается к нему, будто ища защиты.
От него же самого.
Господи боже! Леся, даже зная, что именно он с ней делает, ищет у него защиты.
Большие грустные глаза смотрять и с тоской, и с обреченностью, и с гребаной нежностью, которую он так и не смог из нее вытравить. Бьет ее жизнь, бьет, по почкам долбит со всей дури, а ей хоть бы хны. Отряхивается и идет дальше, такая же невинная, как была.
Упрямая дурочка, влюбленная. Теперь вот еще словно побитая, но ей даже сейчас не приходит в голову отказаться, дать ему по морде и сбежать. Затихла у него на груди, еле дышит, кажется, и просто ждет.
Марго только усмехается. Когда он просил ее помочь, приврав о настырной влюбленной девице, то даже не думал, что она станет свидетелем этой сцены. Как он стоит посреди номера, прижимая к себе Олененка, и вместо прелюдии к жаркой ночке объятия становятся самым страшным его кошмаром.
Он качает головой, и Марго так же бесшумно выскальзывает из номера, оставляя их одних.
— Ну и что это такое? — спрашивает он.
Олененок вскидывает голову.
— Что? Я ничего не сказала!
— Тогда почему ты так дрожишь?
Опускает голову, а когда он разжимает руки, отступает на несколько шагов.
— А кто это?
— Марго. Дочь хозяина отеля.
— У вас с ней был роман?
Снова на "вы". И глаз не поднимает. А Влад, похоже, слишком мало выпил.
— Так, пара ночей. Она просто девушка, которая тоже не прочь поразвлечься.
— Я испортила вам вечер?
— Сядь, Лесь. Надо поговорить. Так дальше нельзя.
Он протягивает ей запотевшуюю
— У нас неправильные отношения. Я ведь неспроста ищу именно секретаршу, которая будет со мной спать.
— Я научусь! — вдруг выдает Олененок. — Я никогда не работала секретарем, я буду учиться. Я знаю, что плохо получается, просто я…
На пушистых ресницах поблескивают слезы, которые она смахивает, стараясь делать это незаметно.
— Лесь, дело не в этом. Ты ведь понимаешь, что я — не тот человек, который будет встречаться с девушкой, жить с ней, создавать семью и воспитывать детей? Мне это не нужно.
— Я понимаю.
— Да ничерта ты не понимаешь, Лесь! Ну посмотри ты на себя! Ты же не шлюха, ты не эскортница. Ты не умеешь так, как они.
— Да что я сделала не так?! Что такого делают они, чего не могу я? Радостно прыгают в койку вместо Марго?!
— Да уходят они, Олененок. Уходят, а не доказывают, что достойны места постельной грелки. Пожимают плечами — и уходят навсегда, а не спрашивают, что сделали не так. Не смотрят так, как ты сейчас смотришь.
Леська не выдерживает, всхлипывает и прячет лицо, подтянув колени. Бутылка с лимонадом падает на пол и закатывается куда-то под кровать.
— Не плачь, Олененок. — Влад осторожно гладит ее по волосам. — Так надо. Тебе надо жить нормально. Учиться, влюбляться. Найти себе ровесника, найти друзей, перестать бояться. Искать профессию мечты. Не плачь. Все пройдет, ты ведь знаешь.
— Ничего не пройдет, — глухо отвечает она. — Никогда не проходит. Это вранье.
В этом она, пожалуй, права. Не проходит. У него так и не прошло.
— Не бойся. Я тебе помогу. Снимем тебе квартиру, найдем хорошего риэлтора. Продашь свою старую и купишь что-нибудь в новостройке хорошей, в центре. С охраной, с консьержем. Сессия скоро, будешь готовиться.
Она качает головой, он говорит, а Леся отталкивает его руку и вытирает слезы.
— Мне ничего от вас не нужно.
— Лесь, ну ты ведь знаешь, что рано или поздно все закончилось бы. Ну что мы, будем ждать, пока три месяца пройдут? Зачем? Чтобы тебе еще больнее было? Все, успокаивайся. Ты умничка. Ты чудесная яркая девочка. Поспишь и все пройдет.
Боже, какую чушь он несет. Будто она ребенок, разбивший коленку. Будто не он сейчас ей наживую прямо по сердцу полоснул.
— Пойдем, я уложу тебя спать. Завтра утром улетаем. Раз сделка сорвалась, надо возвращаться.
— Я пойду к себе.
Отпускать ее страшно, но держать рядом совсем жестоко. Ей не хочется рядом с ним плакать. А ему не хочется видеть ее такой, с опухшими от соленых слез губками, с красным заложенным носом, с потухшими глазками, полными тоски.
Все пройдет. Уж глупая влюбленность в того, кто вытащил из беды и побаловал красивой жизнью, тем более. А дальше Олененок все получит. Такие, как она, всегда все получают, весь мир им должен только потому что они — немногое светлое, что в нем осталось.