Я твой Ангел
Шрифт:
Савелий стоял, сложив руки на груди, слегка сутулясь и склонив голову. Он ответил не сразу, сначала подумал о чем-то, слегка наклонив голову к правому плечу. Потом посмотрел на меня. Не надо было быть проницательным психологом, чтобы заметить, что я нервничаю. В тот момент, когда Савелий смягчил лицо улыбкой, я послала ему глазами свою просьбу. О чудо, он оказался не только догадливым, но и добросердечным.
– Я полагаю, что надо обязательно направить кого-нибудь в Санкт-Петербург, чтобы бы производители продукта могли его на месте обучить каким-то пользовательским
Тут уж я вставила для весомости:
– Вы же знаете, Иван Иваныч, что с программой по архивному делу в первую очередь придется работать мне.
Директор с большим сомнением посмотрел на меня:
– Чего-то ты темнишь.
Пришлось идти по принципу «говори правду – всё равно не поверят, но не надо будет запоминать»:
– Мне надо решить в Питере семейные дела, а по пути, я могу сделать что-нибудь полезное для конторы.
Директор вздохнул:
– Ладно, лети с Савелием. Но суточных нет, есть только деньги на билеты.
Мне пришлось постараться, чтобы даже голосом не выдать свою радость.
– У меня сейчас в Санкт-Петербурге подруга на стажировке. Она поможет нам найти жилье.
Уже в коридоре, оставшись с Савелием наедине, я поблагодарила его за помощь. В ответ он усмехнулся:
– Я ничего не сделал. Как говориться, производственная необходимость, – и уже, заворачивая за угол, добавил. – Видела бы ты свои глаза!
Он не мог даже представить, какую услугу оказал мне мимоходом!
Не знаю почему, но мне было важно открыть тайну письма, найденного в Затопше, может потому, что я чувствовала, что эта загадка будет волновать меня всю жизнь. И хотя, надежда найти что-нибудь спустя полвека была слабой, я хотела хотя бы посмотреть на дом, где жили мои прабабушки.
На сборы у меня оставался один вечер. Нужно было оставить что-то сготовленное из еды, собрать чемодан, провести с сыном инструктаж. Путем долгих тренировок и постоянной практики он научился пускать маленькие пузырьки при помощи языка. Особенно большое впечатление этот навык производит на меня, когда я провожу с ним серьезные беседы «за жизнь», прививаю нравственные принципы или даю ценные указания. Сын смотрит мне в глаза и с самым серьезным лицом внезапно посылает в мою сторону стайку мелких весёлых пузырьков.
Когда я совершенно вымотанная легла спать, для Моти это послужило сигналом – пора веселиться! Она заметалась по квартире, буксуя на поворотах, залезла на спинку кресла и попрыгала вверх-вниз, выпустив все когти, заглянула ко мне под одеяло и на-кошачьем бодро спросила: «А ты что, спать собралась?!».
– Поедем к озеру, вглубь побережья, – вместо приветствия заявил Михаэль. Он даже не поинтересовался, что я делала в книжном магазинчике. – В тамошнем поселке сестры- близнецы держат что-то вроде кружка по интересам для соседей – вязание, вышивание, сплетни. Может, скажут что-нибудь полезное.
До озера было не более двух часов езды на попутке. Местечко было очень живописное: озеро,
В ответ на стук дверного молотка немолодая элегантная женщина не просто посмотрела на нас через застекленную дверь, а широко открыла её:
– Что вам угодно, милая?
Я показала жетон.
– Ах, Нумератор! Заходите, пожалуйста. Вас давно не было видно. Простите, не конкретно Вас, а людей вашей профессии. Кажется, последний раз к нам заходили с опросом года два назад. Что стало с тем грустным мужчиной?
Я была буквально ошеломлена столь радушной встречей, поэтому начала вспоминать, что же произошло с моим предшественником, и только потом ответила:
– Простите, я с ним незнакома.
– А что, возрастную планку для этой профессии опустили? Вы такая юная!
Хозяйка дотронулась до рукава куртки Михаэля.
– Молодой человек, позвольте, я повешу вашу одежду в шкаф – у нас тепло.
Михаэль тоже не ожидал такого приема, поэтому засуетился, застрял в рукавах куртки, начал сбивчиво извинятся и топтаться на месте.
– О, не волнуйтесь, никаких беспокойств. Проходите в гостиную, устраивайтесь, я принесу чай.
Она обернулась на пороге в кухню и ласково попросила:
– Юноша, ваши ботинки просто ужасают. Кажется, скоро они потрескаются от грязи. Не могли бы вы снять их здесь и одеть тапки, – она показала на полку с полудюжиной разномастной домашней обуви.
Эта вежливая просьба добила эго Михаэля, потому что он покорно надел шлепанцы и выглядел при этом весьма растерянным.
Внутри дома было прохладно и сумеречно. Мы направились в гостиную, но не сразу заметили в ней вторую женщину. Та сидела снаружи в кресле-качалке, за стеклянной дверью на небольшом помосте, а за ней открывался чудесный вид на озеро, на деревушку на другой его оконечности, на стайку диких уток, плавающих рядом. Оглянувшись на нас, хозяйка поднялась с плетеного кресла и поспешно вернулась в комнату. Стоило ей закрыть витражные створки двери, как дневной свет, пройдя сквозь десятки цветных стеклышек, мгновенно оживил простую обстановку гостиной.
Конец ознакомительного фрагмента.