Я твоя тень
Шрифт:
— Тем не менее, я настоятельно вас прошу вернуться всем вместе в Нью-Йорк, — продолжал наш предводитель, пока я тёр лицо и смотрел на отражение всей гримёрки. Речь Нильса особого восторга на лицах ребят не вызвала. — Насколько я знаю, у всех есть дела в городе, университет, работа, общественные дела и что там ещё.
— Окей, босс, Нью-Йорк так Нью-Йорк, — отозвался ты самым первым.
— Надеюсь, мы не прямо сейчас назад поедем? — Мона, полулежавшая в твоих объятиях, выпрямилась и в возмущении даже подалась всем телом вперёд.
— Да, кстати, — подхватил
Лайк сидела отдельно ото всех и, скрестив руки на груди, наблюдала за реакцией друзей. За всё время путешествия в Бостон она произнесла всего-то сотню слов, а сейчас и подавно болтать не собиралась. Я не понимал, в чём причина её молчаливости — ссора с кем-то или личные проблемы — ведь обычно она и Росс оказывались главными заводилами веселья.
— И где вы собираетесь ночевать? — сдержанно поинтересовался Нильс, хотя я прямо чувствовал, как его накрыла волна раздражения.
— Да хоть где! — вскрикнула Мона и подскочила на ноги. — Я слишком устала, чтобы утрамбовываться в машине и чёрт знает сколько часов ехать в этой консервной банке в Нью-Йорк!
Ты тоже поднялся, но не для того, чтобы выразить негодование, а чтобы поймать свою девушку и, заключив в объятия, вернуть назад на диван. Мона немного подёргалась, но быстро успокоилась и прильнула к тебе. Мне было неприятно это видеть, и я уставился на своё лицо в зеркале. Грима уже оставалось немного, зато в самых труднодоступных местах — вокруг глаз.
— Да вы себя слышите? — раздражение Нильса прорвалось наружу. — Ехать она устала, а тусить всю ночь в клубе — запросто, да?
Мона снова сделал попытку подняться, но твои руки не дали это сделать. Я отвёл глаза, пообещав себе больше не смотреть на вас, хотя и знал, что у меня это не получится.
— А что тут странного? Ты попробуй сам час сидеть жопой на неудобном стуле! — Мона уже кричала. — Это тебе не с гитарой по сцене плясать!
— Может, в следующий раз попробуешь играть стоя? Или на коленях? — в шутливой форме предложил Росс, и на него тут же обрушились кулачки Моны.
Росс подскочил и, смеясь, убежал в другой угол гримёрки, туда, где сидел я.
— Тейт! — вскрикнул Росс так, словно совершенно не ожидал меня здесь увидеть. — Мы тут спорим, а ты что думаешь? Хочешь ехать сейчас или останешься повеселиться?
— Ага, нашёл кого спросить! — крикнула Мона через всю комнату. — Его же лучшая вечеринка — это чтение книжек в библиотеке.
— Читать, между прочим, ещё уметь надо, — сам от себя не ожидав, огрызнулся я.
— Ого! Кто тут зубки показал? Чё, думаешь, самый умный тут? Вот Ференц, например, уже почти универ закончил, а младше тебя!
Такого удара я не ожидал, хотя уже и привык к постоянным подколам со стороны всей группы. Ты младше меня? Нет, я не был готов в это поверить. Наверняка, Мона соврала. Да, и откуда ей знать, сколько мне лет.
Я в ожесточении стал оттирать остатки грима, что дало повод не поворачиваться к Моне и не смотреть на неё в зеркале. Хотя, если быть честным, меня больше беспокоила
— Ребят, у меня отличная идея, — вдруг сказал ты. — Мы проголосуем. Анонимно.
Твою мысль все с разной степенью энтузиазма поддержали. Несколько минут мы все сидели на диване — Росс позвал и меня — и ждали, когда ты развернёшь последнюю бумажку, которая определит судьбу вечера. Для того чтобы не случилось ситуации пятьдесят на пятьдесят, ты, как организатор, решил воздержаться от голосования.
— Итак, — ты выдержал многозначительную паузу, во время которой многие стали ёрзать на местах, — с перевесом в один голос победила идея…
— Да говори уже! — не выдержала Мона.
Ты подарил ей коварную улыбку, а потом вернулся к разворачиванию последней бумажки.
— Победили те, кто хочет развлекаться. Ю-ху!
Нильс одарил меня таким выражением лица, как будто я оказался его врагом номер один, а ведь кроме него я единственный проголосовал за возвращение в Нью-Йорк!
— Отлично, — сказал Нильс саркастически. — Развлекайтесь, а поеду в Нью-Йорк.
— Но мы же проголосовали, — возразила молчавшая всё это время Лайк. — Ты — обманщик!
Нильс покачал головой.
— Я надеялся на ваше благоразумие. Как хотите, но у меня работа и универ. Увидимся в Провиденсе.
Больше в этот день Нильс не произнёс ни слова. Когда я понял, что он действительно собирается уезжать, то подошёл к нему. Это случилось уже после того, как мы покинули клуб и, стоя у машины Росса, обсуждали планы на ночь. Точнее, это делали все, кроме Нильса и меня.
— Нильс, подожди! — окликнул я нашего «главного». — Я голосовал за Нью-Йорк. — Он одарил меня равнодушным взглядом. — Мне тоже надо обратно.
— Ладно, — сказал он, наконец. — Поедем вместе.
Мы попрощались с обалдевшими от такого поворота событий ребятами и на такси доехали до автовокзала, откуда затем — на междугороднем автобусе в город Большого яблока.
Глава 57
Ехать наедине с Нильсом было странно. Сперва я надеялся, что сидеть мы будем в разных концах автобуса, но, увы — мы оказались рядом. Нильс уступил мне место у окна, как будто я его об этом просил. Полдороги мы ехали молча, большую часть времени я разглядывал темноту через стекло, но иногда поглядывал на попутчика, который уставившись в одну точку, пребывал глубоко в своих мыслях. Меня клонило в сон, хотя в голове ещё проигрывалось наше выступление. Я даже как будто видел снова зал, зрителей, покачивающихся в такт нашей гипнотически медленной музыки, лучи светомузыки и собственные руки, стиснувшие микрофон.