Я твоя тень
Шрифт:
Я взглянул на часы — до концерта было ещё больше двух часов, но я всё равно нехотя оторвал своё тело от дивана и, подобрав сумку со своей концертной косметикой, пересел к зеркалу.
— Помочь? — поинтересовалась Лайк.
Обычно я справлялся с гримом сам, а Лайк и Мона лишь оценивали итоговый вариант и исправляли недочёты. Поэтому я задумался, отчего такое внимание к моей персоне? Неужели всё дело в том, что я наговорил про родителей и про город?
— Ладно, давай.
Пока я смывал с лица дорожную пыль, жир, пот и что там ещё могло быть, Лайк крутилась
— Слушай, а почему только ты выходишь на сцену в гриме? — спросила Лайк, нанося мне на лицо белую краску-основу. — Понятно, ты солист и всё такое, на тебя больше смотрят, но мы же тоже часть группы, хорошо бы нам всем выглядеть соответствующе. Как KISS там, или Mercyful Fate[i]. Может, нам всем принарядиться, а?
Я хотел кивнуть, потому что и сам об этом думал, хотя и понимал, что ты придумал мой образ для того, чтобы я никогда не смог почувствовать себя частью группы и всегда отличался от неё. Мне было приятно, что Лайк заговорила об этом. Мне уже порядком надоело всегда быть не таким как все. Но кивнуть я не смог, потому что Лайк схватила меня за щеки и обездвижила голову.
— Фу, не порти мои труды!
— Извини, — пробормотал я, не вполне уверенный, что говорить мне разрешено.
Лайк мазанула кистью мне по губам, и краситель попал на язык. На вкус он оказался почти нейтральным. Чем дальше моё отражение превращалось в того, кто за меня бывал на сцене, тем раскованнее и смелее я себя чувствовал. Грим действовал на меня, как на других алкоголь. И с каждый выступлением это эффект только усиливался.
На этот раз я не стал разыскивать уборную, чтобы переодеться, а сделал это при всех.
Когда мой сценический образ был готов, пришли Нильс, Мона и ты. Росс в это время разминался на бас-гитаре, а Лайк покрывала своё лицо красками, кривляясь перед зеркалом.
— О, что я вижу! — воскликнул ты, глядя на меня. — Ты прекрасен, как всегда. Лайк помогала?
Я кивнул, недоумевая, как ты догадался. Неужели мой вариант настолько был хуже?
Ты сделал телодвижение в мою сторону, намереваясь обнять, но в последний момент остановился. Наверное, чтобы не мять мой костюм. Я еле удержался, чтоб не утащить тебя в уголок, на глазах у всех.
— Давайте, разомнёмся, что ли, — предложил Росс, когда Нильс расчехлил свою гитару, а ты вынул синтезатор, который носил за Лайк.
— Только тихо, — предупредил Нильс, который по-прежнему был молчаливым и недовольным, но как только речь зашла о репетиции, он несколько повеселел.
Мона взяла свои палочки, встала в центре комнаты и приготовилась отбивать ритм в воздухе, остальные поставили свои инструменты на минимум. Я нашёл свободное место напротив зеркала, чтобы видеть ребят позади себя, а заодно и наблюдать за своим лицом. Мона отсчитала раз-два-три-четыре, и тут до меня дошло: сегодня мы выступаем одни.
[i] Датская хеви-метал группа
Глава 59
— Эй,
— Ха! До тебя только дошло, что мы в кафе выступаем? — ехидно поинтересовался ты, отрывая свой взгляд от своего разрисованного стараниями Лайк отражения в зеркале. — И знаешь, кого надо благодарить?
— Ребят, чего вы разорались? — вмешался Росс. — Нормальное место же! Интерьер так вообще — отпад. Пока мы будем играть, с противоположной стены на нас будет смотреть сам Игги Поп!
— Ага, нарисованный! — взвизгнула Мона, очевидно, не собираясь успокаиваться.
— А ещё там гитара Уэйлона Дженнингса[i] висит, самая настоящая, — примирительным тоном сказал Росс.
— Чья? — переспросили одновременно ты, Мона и Лайк.
— Вы не знаете Дженнингса? Это же наикрутейший кантри-музыкант! — заявил Росс гордо, но тут же потупился, поймав взгляд Нильса. Что именно выражало лицо Нильса, я уловить не успел.
— Ты же ненавидишь кантри? — удивилась Мона.
— Ну…, — Росс явно растерялся.
— Не-а, — вставила Лайк. — Это Нильс ненавидит кантри и всем навязывает своё мнение.
Все разом замолчали и посмотрели на Нильса, который на удивление не собирался ни опровергать заявление Лайк, ни говорить что-либо вообще. Правда, его лицо всё же выражало осуждение, но это скорее относилось к тому, что ребята подняли шум и начали ссориться перед самым выходом на сцену.
Тишину прервала Мона.
— Блин, всё так тупо! Зачем мы сюда приехали? Кто вообще заманил нас сюда из Провиденса?!
— Иди сюда и не ори, — позвала сестру Лайк. — Давай я и тебя раскрашу.
— Зачем?! Ты видела же — там свет как в выставочном зале! С этим гримом мы будем смотреться, как полные кретины!
— Да, точно, — робко добавил Росс, — может лучше смыть его и выйти как нормальные люди? Ну… в смысле, как классическая группа?
— Да, пипец! Тейт точно пойдёт в гриме! — заявил вдруг ты.
Я хотел было спросить почему ты на этом постоянно настаиваешь, действительно ли дело только в необходимом образе, но только успел раскрыть рот, как мой голос потонул в воплях Моны, возмущениях Лайк и примиряющих фразах Росса.
Ребята всё кричали друг на друга, ты тоже иногда вставлял колкие замечания, осуждающие мнение то одного, то другого из спорщиков, лишь мы с Нильсом не принимали участия в производимом шуме. Я ждал, когда все успокоятся, и волновался по поводу того, что если они не успеют помириться до выхода на сцену. Чего ждал Нильс, мне было неведомо, но, казалось, будто он смотрел на всех с презрением.
Вдруг он с силой хлопнул по гримёрскому столику ладонью, да так, что несколько тюбиков упали на бок и покатились к краю столешницы.