Я твоя тень
Шрифт:
— Френсис, ну хватит, — попросил я. — Прекращай. Я серьёзно. Чего ты добиваешься? — ты поднял на меня печальные глаза и облизал губы, но ничего не сказал.
Это ужасно сбивало с толку, это же я обычно молчал, а другие гадали, что не так. А тут вот ты поменял нас местами.
— Прости, что…, — я на миг задумался, за что именно мне стоит просить прощения. На первый взгляд, казалось, что я как раз ни в чём не виноват. Но я готов был сознаться в чём угодно, лишь бы ты прекратил показуху. — Прости, что столкнул тебя и что ушёл. Обещаю не оставлять тебя.
Секунду-другую я думал о том, что бы ещё сказать,
— Спасибо, — сказал ты полушёпотом, как будто уже успел простудиться.
Ты протянул мне свою руку в потёртых митенках. Я взял тебя за руку, чтобы помочь подняться и даже сквозь перчатки ощутил холод твоих пальцев. Ты попросил разрешения закинуть на меня руку, я не возражал. Так мы и пошли с моста, как два подвыпивших прохожих, плохо стоящих на ногах и для устойчивости, прильнувших друг к другу.
Я остановился у ближайшей скамейки и усадил тебя на неё, а сам набрал номер такси.
— Ты не такой, как все, — сказал ты, когда я сел с тобой рядом в ожидании машины. — Намного лучше. Ты заботливый и добрый, хотя и хочешь казаться другим.
Ну вот, теперь снова говорил ты, а я молчал. И, хотя я не был согласен с данной тобой характеристикой, в душе я возликовал. Это были лучшие слова, которые я когда-либо слышал от тебя. То ли это, чего я столько времени ждал? Может, и да, но мне хотелось большего.
Боясь, что ты, несмотря на добрые слова, оттолкнёшь меня, но веря в лучший исход, я обнял тебя.
— Я очень давно хотел стать твоим другом, — признался я, старааясь не смотреть тебе в глаза, чтобы раньше времени не заметить усмешку, — но ты не принимал меня. Я очень рад, что сейчас всё по-другому. Ты и, правда, теперь мой друг?
— Конечно, — ты улыбнулся. — А ты — мой.
Глава 38
В середине недели случилась оттепель. Если бы в городе лежали сугробы, то они непременно бы начали таять и наделали много луж, а так — просто небо расчистилось, и сквозь плотную завесу туч проглянуло солнце. После обеда оно стало греть ещё сильнее, даже почти по-весеннему. В моей жизни тоже наступила весна.
Ты напомнил то, о чём болтал с ребятами после выступления в баре, когда мой разум застилало неизвестное вещество: о создании для меня имиджа.
— Солист — это как визитная карточка или как обложка книги для группы. Что бы ни говорил Нильс, как бы мало текста не было в песнях, люди всё равно в первую очередь смотрят на тебя.
Мы шли по Пятой авеню мимо десятков витрин с одеждой модных брендов, и ты рассказывал о том, каким должен стать мой новый образ.
— Внешний вид — это только начало, — продолжал ты, игнорируя модные магазины с огромными окнами и сотней, выставленных манекенов, — мы создадим тебе легенду, как у супер шпионов. Кроме новой внешности, у тебя будет уникальная история, загадочное прошлое и, может, и настоящее. Ты бы кем хотел себя видеть?
Вопрос поставил меня в тупик, но я решил хоть что-то придумать, чтобы ты не подумал, что я равнодушен к твоей идее или страдаю отсутствием фантазии.
— Может, Споком из Звёздного пути?
Судя по твоему взгляду, я понял, что ты понятия не имеешь, о ком я говорю. Но я даже порадовался, так как спохватился, что сморозил глупость, ведь
— Читал Detroit Metal City? — я покачал головой. — О, там солист в группе улётный. Перевоплощается из обычного милого мальчика в порождение ада на сцене. На тебя чем-то похож.
— Правда? — удивился я.
Когда это я успел породниться со злом?
— В тебе есть что-то дьявольское, — объяснил ты таким тоном, словно это в порядке вещей. — Ты это носишь внутри себя.
Родство с силами зла — вообще, так себе комплимент. Но от тебя это, похоже, так и было.
Мы ещё немного прошлись по городу, а потом ты вдруг передумал и бросился ловить такси. Через половину Нью-Йорка мы добрались до небольшого магазинчика в подвале многоэтажного здания и спустились вниз. Внутри был небольшой выставочный зал, стены которого были заставлены стеллажами с бесчисленными комиксами. Пока я крутил головой во все стороны, ты подошёл к кассе и спросил:
— Animal Young есть?
— Предпоследний подойдёт? — спросил татуированный продавец на вид чуть-чуть старше нас с тобой. — В оригинале или в переводе?
Ты повернулся ко мне.
— Ты японский знаешь?
Вот было бы здорово, если бы, оказалось, что знаю, подумал я, но честно признался в обратном. Я рассчитался за пару журналов (у тебя не оказалось наличных), и продавец упаковал их в фирменный пакет магазина.
Через два квартала нашлось уютное заведение, где можно было спокойно посидеть в тишине и уединении. Мы заказали по чашке кофе и устроились у окна. Ты увлечённо рассказывал про сюжет предыдущих выпусков манги, а я листал журналы, слушал и думал, почему ты сам не захотел стать солистом своей группы.
Не умеешь петь? Не верю! Ты такой талантливый, что просто не можешь чего-то не уметь. Может, дело было в том, что со стороны удобнее наблюдать за своим детищем?
Ты вдруг хлопнул рукой по столу. Я испугался, что ты заметил, что я слушаю тебя лишь в пол уха и разозлился, но твоё лицо выражало восторг.
— Я придумал, кем ты будешь! — воскликнул ты, и я расслабился. Хотя, по-хорошему, как раз наоборот следовало насторожиться. — Нужно придумать тебе грим. Куча групп выступают, пряча свои лица, и у нас будет также. В обычной жизни ты простой студент, а на сцене будешь перевоплощаться. Тебе нужна драматическая история. Тут, — ты ткнул своим тонким пальцем в комиксы, — парень якобы убил своих родителей. Но это фарс, хотя для манги то сойдёт. А мы придумаем более реалистичную драму. Типа тебя преследуют внутренние демоны или ты на самом деле в бегах, скрываешься от опасных людей, и твоё имя и лицо никто не должен знать.
— Но меня же уже видели, — возразил я.
Мне нравились твои идеи, но я, если честно, не воспринимал их в серьёз. Как это вообще возможно воплотить?
— Ой, да ладно! — засмеялся ты, и меня пробрало до мурашек — твой смех так напоминал тот, которым ты вечно раньше публично высмеивал меня. Возможно, и ты это заметил, потому сразу вдруг стал серьёзнее. — Там было не так много народа. Хотя, ты прав, это может рано или поздно повредить идее, — ты замолчал и в задумчивости уставился в свою кружку с практически не тронутым кофе.