Я твоя тень
Шрифт:
— А ты как сам думаешь? — в голосе мамы не было ни раздражения, ни угрозы, но я почувствовал себя униженным. Она смотрела на меня так, словно мне лет пять, и я ничего не понимаю во взрослой жизни и, уже тем более, в отношениях.
— Она тебе не понравилась? — я сказал единственное, что пришло в голову, поскольку в тот момент Лайк показалась мне идеальной. На мгновение я даже забыл, что Лайк только играла, да и вовсе не является моей девушкой. И я не мог найти в ней не единого изъяна.
Мама посмотрела вдаль, в сторону выхода из ресторана и также не глядя на меня, произнесла:
— Она
Каждое мамино слово отзывалось обидой и горечью, но я молчал. Пусть у меня и на самом деле нет девушки (вряд ли с Джеммой мы помиримся), а Лайк будет только рада «расстаться» со мной, чтобы не тратить своё время на шоу и представления и дальше, но всё равно слышать всё это было неприятно. Я словно вернулся в то время, когда Харпер только сбежал из дома, и весь негатив по поводу его поступка пришлось месяцами выслушивать мне. Несмотря на то, что осуждение предназначалось не лично мне, но мама много раз успела пройтись критикой и по моим интересам, желаниям, мечтам.
Мама закончила свой монолог, а я не нашёл в себе ни сил, ни аргументов чтобы возразить ей. Минуту спустя вернулась Лайк с радостной улыбкой на лице, и мне сразу стало тошно.
— Не тяни, — обратилась мама ко мне. — Сделай это сейчас.
Вот это даже для моей мамы (или моего представления о ней) было перебор. Она явно задалась целью унизить мою девушку, и я, естественно, должен был ей помочь.
Я открыл рот, чтобы возмутиться, но слова не нашлись, и молча тупо уставился на Лайк. Я надеялся передать ей мысленно, что я сейчас скажу, чтобы она успела придумать достойную реакцию. Но Лайк, похоже, не умела читать мои мысли, поэтому продолжала не к месту улыбаться.
— Давай, я жду, — мама сделала жест, намекающий, что если я не скажу несколько ужасных слов своей девушке прямо сейчас, то она уйдёт, а тогда… ещё неизвестно что случится. Может быть, меня изгонят из семьи. Ну, или переведут в другой университет, что намного страшнее.
— Лайк…, — я спохватился, что проболтался, взглянул на маму и понял, что это уже не важно. — Джемма, прости, но мы должны расстаться.
Лицо Лайк приняло такое растерянное выражение лица, что я потерялся в догадках: то ли она и на самом деле испытала это, то ли она достойна голливудских актрис.
— Что?… Но я не понимаю? — Лайк бросила быстрый взгляд на мою маму, потом — на меня. — Всё же было хорошо? Что случилось?
— Ты…, — я посмотрел на маму, надеясь, что она подскажет, что мне нужно говорить дальше, но она смотрела на меня ровно и холодно. — Ты мне не подходишь.
На Лайк было больно смотреть, она, казалось, вот-вот расплачется. Я уже совсем не понимал, что происходит, где кончается выдумка и начинается реальность. Мама молчала, Лайк тоже, а я готов был залезть под стол, лишь бы не разруливать эту ситуацию.
Наконец, мама шевельнулась.
— Что же ты сидишь? Тебе же ясно дали понять, что тебе здесь не рады.
— Я …, — пробормотала Лайк и стала подниматься, зацепила край стола,
[i] Район города Вашингтон
Глава 51
Мы вышли из ресторана, когда на небе зажглись первые звёзды. Все блюда уже давно были съедены, вино выпито, а мама всё говорила и говорила. О своей работе, о планах на мою карьеру, немного о папином автомобиле, который он в очередной раз отправил в ремонт. Под конец, когда я уже решил, что ни о моей теперь уже бывшей девушке, ни о чём-то более негативном речь не зайдёт, мама спросила:
— А когда я смогу увидеть твоих друзей?
Я даже вздрогнул — настолько успел расслабиться. Я ведь сделал то, что мама хотела — бросил девушку, разве теперь я не мог рассчитывать на порцию свободы и самостоятельности?
— Я… Я спрошу, когда они будут свободны. Просто у них очень много учёбы, дополнительных занятий, кружков, общественной деятельности…
— Надо же, какие занятые, — мама подозрительно выгнула бровь. — Они точно занимаются всем тем, что ты перечислил, или, может, только делают вид, а сами сидят вечерами в парке с пивом и сигаретами?
По маминому лицу я понял, что она собиралась продолжать предположения по поводу грехов моих друзей, поэтому быстро выпалил:
— Нет, что ты! Они очень усердные студенты, хотят построить хорошую карьеру.
— Да? — похоже, мама не собиралась верить мне на слово. — А кто их родители?
— Я не спрашивал, — признался я и сделал вид, что мне за это очень стыдно.
Это на маму произвело впечатление. Она даже изменила выражения лица со строгого на добродушное.
— Ты обязательно узнай, — мама погладила меня по голове, словно мне внезапно стало лет восемь. — Близкие родственники всегда оказывают влияние на своих детей. А я не хочу, чтобы ты связывался с кем попало. Сейчас тебе кажется, что это не имеет значение, но не успеешь моргнуть, как окажешься с этими сомнительными типами на обочине жизни. А ещё и, не дай бог, начнёшь попрошайничать своей музыкой, которой только свиней пугать.
И, хотя, я даже не предполагал, кого можно предложить маме в качестве моего друга, все её слова задели меня за живое. Она словно оскорбила тех, кого не знала, и тех, с кем я толком не успел подружиться.
Я проводил маму до гостиницы, а потом, отойдя от здания на несколько кварталов для безопасности, позвонил Лайк. Я не понимал, что означал её театральный побег из ресторана, и это волновало меня весь вечер.
Пока в трубке раздавались гудки, я несколько раз порывался отменить вызов. Мне казалось, что Лайк на меня злится, что я расстроил её, что она больше не захочет общаться со мной. Но когда, наконец, она взяла трубку, я очень удивился тому, насколько доброжелательно и весело звучит её голос.