Я у мамы инженер

Зангаста Аста

Заметив на донце гильзы какой-то символ, я поднял гильзу к глазам. Но рассмотреть крохотную надпись не получалось – с годами даже мне стало труднее фокусировать взгляд на подобной мелочи. Тогда я капнул на камеру смартфона каплю воды, превратив телефон в простейший левенгуковый микроскоп.

И, расположив гильзу в фокусе линзы, похолодел. С экрана на меня таращилась свастика. При внимательном рассмотрении мир – оказался . Тема путешествия на пляж закрылась сама собой.

Вздохнув, я подошел к порталу. Что еще оставалось? (_*_), , , .

Несмотря

на то, что у меня не было уверенности в том, что я правильно понял значок первого мира, я решил его пропустить из соображений безопасности. Мой скворечник не участвует в фестивале, – ни при каких условиях. Мир – тоже был не лучшим выбором. У меня и без него кожа на плечах и лбу подгорела. Мир тоже отпадал. Мужчина после сорока, если называть вещи своими именами, может привлечь женщину только помахивая кошельком. Моим кошельком было стыдно помахивать – да если честно, не особенно и хотелось.

Что оставалось? .

Я сразу представил себе, мир огромных, величественных секвой, высотой с многоэтажный дом. Покрытые лесным разнотравьем поляны. Буреломы из покрытых мхом стволов. Чистый лесной воздух, наполненный ароматом трав и хвои. В общем – то, что доктор прописал, для восстанавливающей бодрость духа прогулки.

Решено.

Я подошел к порталу, набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в ледяную купель и нажал на клавишу, запустив портал. Работал он не сказать, чтоб особенно быстро, так что воздух пришлось тихонько выдыхать.

Открывшаяся в окно портала картина, скажем прямо, неприятно удивляла. Секвой не было. Не было также сосен, елей, дубов, разнотравья, бурелома и целебного лесного воздуха.

Ничего не было.

Был такыр. Пустыня такая потрескавшаяся, для тех кто не в теме. Безбрежное море подсохшей грязи, неприятного цвета подсохшей грязи. Не особо ровное – усеянное низенькими холмиками, вроде лежачего полицейского – переростка. Вдали, сквозь пыльное марево, были видны холмы посолидней, изъетые ручьями и ветровой эрозией.

Мрачное, унылое место. Не совсем безжизненное – то тут, то там, торчала зеленая щётка травы, тянулись к небу худосочные растеньица.

– И это, вашу мать, лес? – в сердцах я спросил у мироздания.

Мироздание промолчало. В комнату с кухни было просунулся Беляш, но, оглядев пустошь, втянулся обратно на кухню.

– Айда говна месить, – крикнул я коту, – нас ждут чудеса и диковины.

– Спатеньки хочу… донеслось с кухни, – …давай ночью погуляем, лады?

– Зря. Там могут водиться кошки, крикнул я коту. Кот не ответил.

А я призадумался. Там могут водиться кошки. Блин, да там на самом деле могут водиться кошки! Большие, полосатые кошки.

В этот момент я собирал рюкзак. Я не собирался менять своего решения только потому, что с лесом вышел облом. Если я чего решил – я выпью обязательно. Что есть – то есть. Так что если я решил пойти погулять, я пойду и погуляю. Не знаю, правда, сильная ли это моя сторона, или слабая.

Но вернёмся к нашим кошкам.

Собрав рюкзак – положив

туда накидку от дождя, бутыль с минералкой, банку «РедБула» и парочку окаменевших от долгого лежания в морозильнике бутеров с буженинной, которые я хранил на случай внезапных выездов на объекты, я озаботился безопасностью.

Мне уже хотелось гулять, так что я не стал мастерить самое действенное оружие ближнего боя – копье, из ножа и лыжной палки, а просто снял одну из висящих на стене поделок – криповато выглядевшую трубу с криво написанным названием: ЖУТЬ. Поскольку она сыграла большую роль в дальнейших событиях, расскажу о ней поподробней:

Жутью, а точнее медвежутью, называется одна из моих поделок. Несколько лет назад, режим перманентных командировок на строящиеся энергостанции, занес Ивана в тайгу. Настоящую тайгу, без дураков. Настолько настоящую, что Иван, выйдя в обеденный перерыв за периметр, чтоб поразмять ноги и поесть дикой малины, встретил в лесу медведя.

Тварь, как он потом рассказывал, была озлой, огромной и обнаглевшей. Размерами, примерно, с автомобиль. Она ворочалась в малиннике, загребая веточки с малиной когтистыми лапами прямо в раззявленную пасть, полную торчащих в разные стороны желтых зубов.

Иван, сначала оцепенел, но когда тварь повернула свое рыло к Ивану и начала шумно втягивать воздух, как бы пытаясь определить: Кто вторгся в её владения? Кто сидит на её стуле? Кто ест из её тарелки? Ивана отпустило. И он предпочел уйти.

Очень быстро уйти.

Ноги Иван во время этой встречи поразмял – любо дорого смотреть. Он на три тысячи метров, на которые отошел от КПП, рванул как на пятьсот, и не спекся, а пробежал всю дистанцию не снижая темпа. Ходить потом неделю не мог и твердо решил отомстить.

– Фигня вопрос, – сказал я, – покупай дюбельный пистолет фирмы Хилти, я обработаю его напильником, и вуаля. Огнестрельное оружие готово.

– Дык, Хилти же стоит ящик денег. Может ты как-нибудь без него, как-нибудь сам?

– Думаешь, небось, что в сказку попал? Я инженер, Ваня, а не волшебник. Я могу сделать огнестрельное оружие из чего угодно. Из водопроводных труб и набора юный химик, из тромбона и бутылки растворителя, из мешка цемента и пакета садового удобрения.

– Да, да…всё верно, – пробормотал Иван, – я помню, как ты пушку сделал из карбида и школьного унитаза. Весь потолок был заляпан.

– У всех великих людей бывают творческие неудачи, – сказал, как отрезал я. – Видите ли: «Потолок был заляпан!» Не школьниками заляпан, и слава богу. Но не будем отвлекаться: несмотря на то, что я могу сделать пушку из чего угодно, из готового строительного пистолета это сделать проще и быстрее. Конечно, из охолощенного оружия, я бы быстрей огнестрел собрал, но тут проблема с доставкой встаёт в полный рост. Восстановленный автомат будет слишком похож на автомат. Настолько, что его опасно возить не только в самолете, но даже в метро. Тогда как автомат из Хилти подозрения не вызывает. При просвечивании и досмотре.