Я убил Бессмертного. Том 4

Призывающий Оро

— Это не совсем заклинание, а скорее… — я поморщился. — Ладно, пока я не смогу.

Сила, заключённая во мне, имела две проблемы, и про обе я уже знал. Первая — это скверна, поражавшая её и медленно сводящая меня с ума. Если не избавиться от неё — всё закончится очень плачевно. И вторая — это ограничения. Ману, добытую подобным образом, можно было использовать либо на совсем простенькие фокусы — свет, звук, смена картинки в документах — либо на то, что касалось человеческого тела, живого или мёртвого.

Монтировка, увы,

живой или мёртвой не была — она была куском металла с заключённой внутри энергией. И, сколько бы Силы я в себя не вернул, сколько бы теоретических знаний о том, что нужно сделать, не хранилось в моей голове — пока я ничего не мог с этим поделать.

— Подумаю на досуге, что можно сделать, — заключил я. — Но какой именно у вас был план до того, как ты встретил меня? Просто собирать энергию?

— Батарейка с мощным зарядом пригодится всегда.

— Это всё ещё моя батарейка, — заметил я.

— Хочешь забрать её себе? — в голосе Йоко послышался какой-то странный смешок.

— Нет, подержи пока у себя, — щедро позволил я. — На время турнира, как минимум. Так… зачем вам эта батарейка? Ваш шаман планирует что-то конкретное, или просто, как истинный хомячок в душе, любит обильные запасы?

— Он не шаман, — глухо прозвучало из-под шлема. — Он жрец.

— Насколько помню, по твоим же словам, вера во всевозможные светлые силы была бесконечно далека от твоего мировоззрения, Йоко, — заметил я, наклонив голову.

— Да, — согласилась фигура напротив. — Я не верю ни в богов, ни в демонов…

— А вот последнее — зря.

— …но если какие-то твари из развитого мира творят эту дичь с жертвами и ритуалами боли, то мне плевать, каким словом называют их местные.

— Подумаешь, какие мы благородные, — хмыкнул я. — Общение с этим вашим Джебедайей явно не прошло для тебя даром.

— Иди нахер, Готфрид.

— Как патерналистически, — заметил я.

— А знаешь, ты прав. Иди на пик гендерной нейтральности.

— Всё равно отдаёт чем-то фрейдистским, — вздохнул я.

— Я не верю во всю эту мифологию, — последняя моя подколка намеренно игнорировалась Йоко, — но местные верят и искренне сражаются со злом.

— И ты хочешь их поддержать?..

Короткая пауза. Затем пожимание плечами в небрежном и слегка циничном жесте.

— Ну… нужно же нам с Ральфи и Эмбер чем-то убивать время, пока ты думаешь, как вытянуть нас обратно, Готфрид.

Справедливо.

***

Следующие два боя прошли для меня куда легче и быстрее, чем первый, с дуболомом Шином — но при этом куда менее зрелищнее. Нет, я старался поддержать созданный стиль и каждый раз сделать что-нибудь яркое — но что выдумаешь, когда противник особо не старается?

Народу на трибунах слегка поубавилось — видимо, не все могли позволить себе провести в праздности целый день; как говорится, кровавые мужики кровавыми мужиками, боевое гуро боевым гуро, а работа по дому сама себя не сделает.

Впрочем,

толпы оставалось всё ещё достаточно, чтобы орать, свистеть и живо реагировать на всё происходящее.

Особенно среди всего этого выделялись ложи местной аристократии. Расположенные ближе всего к аренам — опасно близко, сказал бы я — они позволяли знати не только видеть всё происходящее в подробностях, но и давать ценные советы, что так полезны во время боя, конечно же.

Первый мой противник из оставшихся двух был молодым парнем, чьё имя я не закончил. Его школа — Школа Марионеток Плоти, как можно быстро понять по названию, концентрировалась на том, чтобы брать под контроль тела своего противника и управлять его движениями. И, нужно сказать, выйди против этого парня кто-то менее опытный — он бы имел все шансы победить.

Но, во-первых, как я и сказал, мой враг был парнем молодым. А значит, не таким опытным, как иные адепты этого замечательного гуро-учения. А во-вторых — это только против лома нет приёма, а против попыток захватить чужое тело очень даже есть.

Нет, он действительно захватил в плен моими конечностями и даже управлял ими… Схватка с ним принесла мне немало неприятных моментов, конечно, но — ни одного по-настоящему опасного. Дело в том, что для управления моими руками и ногами ему нужно было совершать те же движения.

Вот и слабость этой школы. Когда твои собственные руки сводит судорогой, движения получаются вовсе не такими ровными, верно? В итоге оттуда, с трибун, всё выглядело ровно наоборот: я бью туда, куда захочу, а мой противник беспорядочно дёргает руками и падает на песок. Продолжался этот кукольный театр ровно четыре с половиной минуты, после чего я чуть не отрубил парню ухо и отпустил с миром.

Второй моей противницей была особа женского пола, но настолько, ээээ… увесистая и солидная, что называть её «девушкой» или даже «женщиной» не хотелось. Матроной, может, дамой.

Эта закованная в броню тётенька относилась к самой пакостной из местных школ — Школе Блаженной Боли. Здесь всё понятно: бей впятеро больнее, чем все, причиняй боль на расстоянии, и будет тебе счастье.

Что ж, я мог бы просто вырубить её простым и безыскусным способом. Терпеть боль? Ха. Вы говорите о человеке, побывавшем в Лимбе, проведшем там несколько дней и вернувшемся. Терпеть боль я научился уже очень давно.

Но мне хотелось сделать шоу, и я сделал его. Вначале — обман зрителя; на глазах у изумлённой, притихшей толпы я позволил противнице «поломать» меня точными ударами, старательно изобразив перелом всех конечностей. Когда управляешь изменениями собственного тела — это совсем не сложно.

Матрона и сама изумилась, увидев эффект от своих ударов. Видимо, она и не подозревала, что может быть настолько успешной. Но не успела она возликовать о своей победе, а трубы — вострубить, как я понялся вновь.